Следующая остановка - расстрел

Одним из тех, кто в глазах КГБ заслуживал самой высокой оценки, был завербованный еще в семидесятых годах известный журналист Ричард Готт, рыжебородый сотрудник газеты «Гардиан», отличавшийся своими левыми взглядами. Хотя наши связи с ним давно прервались, тем не менее в конце 1994 года, когда было предано гласности его сотрудничество с КГБ, ему пришлось уйти из «Гардиан».

Хотелось бы упомянуть и еще об одном человеке, имени которого я не могу назвать. Поскольку КГБ проявил к нему интерес, Центр распорядился во время моего пребывания в Лондоне наладить с ним связь. Стимулом к сотрудничеству с нами, согласно нашим расчетам, могла бы послужить кругленькая сумма в шестьсот фунтов стерлингов, которую мы намеревались вручить ему при встрече наличными.

Поскольку передать эти деньги нашему потенциальному агенту предстояло Богданову, мы принялись с ним горячо обсуждать, как провернуть это дело, и наконец сошлись на том, что лучше всего конверт с банкнотами отдать ему незаметно или во время совместного обеда, или чуть позже, уже по окончании трапезы. Но когда мы поделились своим планом с Гуком, он решительно отверг его как чрезвычайно рискованный: если Богданова вдруг задержат и обыщут, конверт с деньгами послужит неопровержимой уликой.

Способ передачи денег, которому Гук отдавал предпочтение и который был уже апробирован им в Нью-Йорке, заключался в том, чтобы сунуть пачку банкнотов в карман нужного человека в тот самый момент, когда тот как ни в чем не бывало поравняется с нами. Мы возразили, заметив, что зимой, когда люди ходят в пальто, это, возможно, еще и сработает, летом же требуется нечто иное. В конце концов у меня возникла идея купить дешевый пластиковый бумажник, положить в него деньги и попросту вручить его в виде огромного подарка. Гук согласился.

— Но только не вздумайте проделывать это в ресторане, — предупредил он. — Выйдите на улицу, потом сверните за угол и быстренько, прежде чем появятся сотрудники службы слежения и успеют что-либо понять, отдайте ему бумажник.

Так Богданов и поступил. В последствии он не раз встречался с этим человеком, но, как оказалось, практически без толку.

Вспоминаю также один курьезный случай, который произошел зимой 1982/83 года и вызвал сильное замешательство у всех, кто хоть как-то был причастен к этому делу. Игорь Титов, решив прощупать, не найдется ли среди сотрудников «Гардиан» кого-нибудь еще, помимо Готта, кто смог бы представить определенный для КГБ интерес и в конечном итоге смог бы стать нашим очередным объектом, обратился в ЦК КПСС с просьбой санкционировать организацию поездки в Советский Союз группы журналистов из этой газеты. Хотя и с большим трудом, но он пробил-таки свою идею. Когда сотрудники «Гардиан» прибыли в нашу страну, их тотчас же разбили на группы и повезли по разным местам. Вернувшись на родину, они подготовили специальный выпуск газеты, посвященный различным аспектам советского образа жизни. Нет нужды говорить, что, какие бы личные симпатии они ни питали к нам, они обнаружили мало такого, о чем стоило бы писать. Члены Центрального Комитета, известные своим догматическим мышлением, поспешили обвинить Титова в неудачном эксперименте. В ответ Титов отправил в Москву пространную телеграмму с анализом спец-выпуска «Гардиан», не преминув указать, что около шестидесяти процентов содержащегося в нем материала носит позитивный характер, и, следовательно, общий баланс сводится в пользу этого мероприятия. Тем не менее затея с журналистами запомнилась нам надолго.

Когда вставал вопрос о передаче денег нашим друзьям, обычно вспоминали обо мне, поскольку я неплохо с этим справлялся. В Копенгагене мне довелось видеть, как Любимов вручал деньги Коммунистической партии Дании, и, находясь уже в Лондоне, я и сам стал заниматься точно тем же, вручая представителям Коммунистических партий Филиппин и Южной Африки и Африканскому национальному конгрессу чеки в долларах на сумму, обозначенную четырехзначными числами. «Ходоки» от этих организаций дважды в год являлись в советское посольство. Одним из них был проживавший в Лондоне пенсионер, который принимал когда-то, перед Второй мировой войной и в первые годы после нее, активное участие в том, что он называл «классовой борьбой против американского империализма», и спустя сорок лет все еще сохранял полномочия получать эти деньги для своих сподвижников.

Но хотя Москва и проявляла готовность оказывать материальную поддержку соответствующим организациям и подобной публике, КГБ не разрешал своим отделениям вербовать жителей Запада, которые не скрывали своей принадлежности к коммунистическим партиям. В результате такой, например, человек, как Кен Гилл, генеральный секретарь одного из профсоюзов, был обделен нашим «вниманием», поскольку он входил в состав руководства Коммунистической партии Великобритании и нередко упоминался как ее потенциальный лидер. И все же я был лично знаком с ним, правда, лишь потому, что мне приходилось довольно часто водить к нему делегации, прибывавшие из Москвы.