Следующая остановка - расстрел

За несколько дней до отъезда в Данию вернулся хозяин квартиры, в которой мы жили, и нам пришлось срочно перебираться к моим родителям. Мои последние дни на работе прошли в жуткой суматохе. Информация о Дании у нас оказалась совсем скудная, а о том, чтобы хоть немного позаниматься языком, и речи не могло быть — ни преподавателя датского, ни учебников не нашлось, да и времени было в обрез. Единственное, что я успел сделать до отъезда в Копенгаген в первых числах января 1966 года, так это подчистить все свои дела на работе.

Глава 7. Копенгаген

Большинство советских дипломатов ездили в страны Европы по железной дороге, специальными поездами, следовавшими из Москвы непосредственно до места их назначения, однако мне было сказано, чтобы мы с Еленой отправлялись в Копенгаген самолетом. Поэтому постарались все свои пожитки затолкать в чемоданы.

Уже расположившись в кресле самолета «Аэрофлота», я неожиданно обнаружил, что манжеты моей рубашки основательно обтрепаны. Лене ничего не оставалось, как незаметно для окружающих подвернуть манжеты и затолкать их поглубже в рукава пиджака. Этот маленький эпизод — свидетельство того, насколько бедны и неопытны мы были.

Мы прилетели в Копенгаген ярким солнечным январским днем 1966 года. Вокруг нас все искрилось легкой изморосью. Я был сразу же очарован красотой столицы Дании, ее чистотой и явным благополучием жителей. Передо мной, родившимся и выросшим в убогой и грязной стране, открылся совершенно иной мир, с его удивительно красивыми зданиями, отливающими блеском автомашинами, ломившимися от товаров магазинами, мебелью самого различного стиля, словом, всем, о чем мы, жившие в Советском Союзе, могли только мечтать.

Нас встретил Нинел Тарнавский (он любил, чтобы его называли Николаем), заведующий консульским отделом советского посольства, он же заместитель резидента, или второй по рангу в разведгруппе, работавшей в Дании и занимавшейся КР (контрразведкой). Николай, находившийся в Копенгагене с семьей — женой и дочерью — оказался приятным. доброжелательным человеком. Он долгое время находился в стране. Но ему еще ни разу не удалось завербовать нужного агента из местных или внедриться в какое-нибудь важное для нас учреждение. Основной задачей нашей контрразведки было установить контакт с неким сотрудником датской службы безопасности, занимавшим в ней не последний пост. Тарнавскому удалось это осуществить это, так сказать, с помощью домашних средств — его супруга была великолепной кулинаркой, и он поручил ей устроить роскошный обед. К неописуемой радости Николая. датчанин приглашение принял.

Советское посольство располагалось в Кристианнагаас, в красивом квартале чуть севернее центра. Рядом находились представительства других стран и сотрудники нашею посольства часто шутили. говоря. что нас от американцев отделяет всего лишь кладбище. Наше посольство занимало три огромных белых особняка, принадлежавшие когда — то очень богатому датчанину. На первом этаже самою большого из них были просторные залы с высокими потолками, как нельзя лучше подходившие для проведения разного рода приемов. На стенах и тут и там висели огромные, написанные маслом картины, а по углам стояли вазы. Потолок центрального холла особняка уходил под самую крышу. Его огороженная перилами лестница вела на второй этаж. Сотрудники разведки занимали чердачное помещение, однако позднее, когда нам стало тесно, подвал был переоборудован под кабинеты. Напротив главного здания находилось второе, где размещался консульский отдел. Третье было отведено под клуб и школу для детей. На огромной территории, замкнутой между тремя особнякам был разбит чудесный сад, в котором располагались строения поменьше — с гаражами на первом этаже, где в былые времена содержались лошади и с небольшими квартирками для служащих посольства наверху.

Тогдашним резидентом в Копенгагене был Леонид Зайце в. Я познакомился с ним учась в школе номер 101.

Однажды он неожиданно появился в школе, и мне довелось беседовать с ним. Тогда Зайцев сказал, что было бы неплохо мне получить назначение к нему. Однако к тому времени я уже числился в резерве Управления С, где мне предстояло заниматься нелегалами, так что от его предложения мне пришлось отказаться. По меркам КГБ у Зайцева оказался замечательный характер. Необычайно энергичный, он всегда был готов встать на защиту своих друзей, У него были черные волосы, круглое лицо, а его румяные щеки и искрящиеся глаза выдавали в нем человека, не потерявшего вкус к жизни. Никаких «порочащих» слабостей за ним не числилось — за женщинами не волочился, спиртным не увлекался (больше банального бокала сухого белого вина за один вечер не выпивал), но был таким невообразимым обжорой, что неукротимая страсть к еде сильно подпортила его фигуру.