Следующий апокалипсис. Искусство и наука выживания

К тому времени я, как многие, уже слышал о Covid-19, но у меня не было ощущения, что вирус серьезно повлияет на нашу жизнь. Даже работая над проектом об апокалиптических событиях, я не предвидел масштабов грядущей катастрофы. К тому моменту я прочитал десятки книг и посмотрел множество фильмов о вымышленных катастрофах, но в большинстве из них фигурируют гораздо более смертоносные болезни или фантазии на тему зомби. Реальной версии на горизонте я не видел. Все изменилось, когда я сидел на выставке с Адамом Неметтом, автором постапокалиптического романа «Мы можем спасти нас всех»{26}. Мы слушали, как организатор и ведущий Боб Гаскин рассказывал о нынешних угрозах нашему образу жизни. В течение 45 минут он говорил о вирусе и его последствиях, о том, что будет, когда закроются школы и разорвутся цепочки поставок. Я слушал с долей скепсиса, как слушал в прошлом подобные презентации об угрозе электромагнитного импульса или неминуемом экономическом коллапсе из-за нашего отказа от золотого стандарта. Однако Гаскин оказался убедительным оратором как с точки зрения риторики, так и с точки зрения способности четко формулировать возможные последствия для систем и структур, лежащих в основе современного общества. Позже, обсуждая с Адамом эту презентацию, я по-прежнему скептически относился к услышанному. Школы не закроются, подумал я. Все пройдет само собой. Я ошибался{27}.

Позже на той неделе моя жена приняла трудное решение отменить свое мероприятие. Все поменялось за несколько дней. Мой университет на неделю продлил весенние каникулы, и стало ясно, что отмены занятий не избежать. За два дня до ее мероприятия губернатор рекомендовал отменить или отложить все общественные события. Жизнь замерла. В тот момент такие отмены казались глобальной проблемой. Оглядываясь назад, я понимаю, что это было лишь незначительным неудобством.

Пандемия не достигла масштаба апокалипсиса, но стала печальным и трагическим событием, изменив все. Мы увидели, как обрываются жизни и теряются средства к существованию. Некоторые заведения и предприятия закрылись на время, многие — навсегда, особенно небольшой местный бизнес, которым мы так гордились. Оглядываясь назад, я вижу, сколько времени потребовалось некоторым из нас, чтобы осознать, что происходит. Археологи и историки давно признали: люди догадываются, что на них обрушился коллапс, лишь когда он продвинулся далеко вперед. В нашем случае масштабы и последствия пандемии стали очевидны не сразу, и большинство из нас не видели ее масштабов в течение недель или даже месяцев.

Возможно, пандемия и не является событием такого масштаба, как те, что мы наблюдаем в археологических примерах, о которых я упоминал, но она показательна в рамках размышлений о причине катастрофы. Причиной любой пандемии является патоген, но не он один повинен в катастрофе. Современный мир пронизан тесными связями. Авиаперелеты и круизные лайнеры стали первыми виновниками распространения этого вируса. Система глобальных поставок оказалась более уязвима, чем местная цепочка. Практически полное отсутствие реакции федерального правительства США позволило пандемии распространиться быстрее и убить больше людей. Свой вклад в катастрофу внесли также антинаучные и антиинтеллектуальные настроения определенных групп населения, а также политизация защитных мер, таких как ношение масок, соблюдение социальной дистанции и закрытие объектов. Если смотреть на катастрофу, которой стала пандемия Covid-19, то сам вирус является лишь фрагментом истории.

Чтобы определить причины прошлых апокалипсисов, следует идентифицировать все элементы, которые привели к коллапсу, и понять их взаимосвязи. Попытки выделить единственную причину (или совокупность) катастрофы недостаточно для объяснения того, что произойдет дальше. Термин «непосредственная причина» описывает силы, которые вызвали катастрофическое событие в первую очередь. Определить подобную первопричину в некоторых исторических событиях труднее, чем во время пандемии. К возникновению коллапсов приводит множество обстоятельств. Наше внимание к прерывистости в развитии, к изменениям может скрыть от внимания тот факт, что народы и культуры сохраняются даже тогда, когда рушатся конкретные политические и социальные структуры. Исследуя причины коллапсов, мы видим между этими причинами и изменяющимися системами сложную взаимосвязь. Мы также видим, что непрерывность существует несмотря на разрывы. Всегда. Люди и структуры выживают, сообщества перестраиваются. Наши фантазии об индивидуальном выживании расходятся с реальностью. Если мы и выживем, то только в виде сообщества, группы, выходящей за рамки членов нашей семьи. Трудность определения непосредственных причин легко продемонстрировать на примере трех древних катаклизмов.

Классический период майя