Следующий! Откровения терапевта о больных и не очень пациентах

Тем не менее Кирсти ни о чем не жалеет. Однажды она заявила, что пять лет назад рассматривала только два варианта: либо решиться на операцию, либо совершить самоубийство. Кирсти любит все драматизировать – в хорошем смысле слова. Но я искренне убежден, что на сей раз она говорила серьезно. Да и мои коллеги, знавшие ее до операции, подтверждают, что она и впрямь была близка к тому, чтобы свести счеты с жизнью.

Ради смены пола она пошла на огромные жертвы. Она оставила жену и детей (только один из них продолжает поддерживать с ней контакт). Она потеряла работу и многих друзей. И, судя по ее рассказам, послеоперационный период был крайне болезненным. Теперь Кирсти, можно сказать, обитает на задворках общества.

Эмпатия определяется как способность относиться с пониманием к проблемам, чувствам и мотивам другого человека, а также отождествлять себя с ним. Мне нравится Кирсти, но я не могу по-настоящему проявлять к ней эмпатию: мне сложно представить, каково это – страдать из-за своего пола, который достался с рождения. Кирсти довольно проницательна, и, подозреваю, она почувствовала мое замешательство. Уходя, она сказала:

– Быть мной чертовски тяжело. Вам стоит провести в шкуре транссексуала хотя бы один день.

Как-то в студенческие годы я проиграл спор и был вынужден провести целый вечер в образе Смурфетты. Вряд ли я тогда в полной мере осознал, через какие эмоциональные и физические трудности проходят транссексуалы; однако я усвоил, что человеку, с ног до головы выкрашенному голубой краской, надевшему платье и светлый парик, очень нелегко добиться того, чтобы ему наконец налили выпивку в баре.

«Это все мои сиськи, док»

Стэйси было под сорок, но годы курения и походов в солярий не прошли для нее даром – она выглядела значительно старше своих лет. Она влетела в мой кабинет с видом человека, который не уйдет, пока не добьется своего.

– Это все мои сиськи, док.

Должно быть, я выглядел слегка озадаченным – чтобы прояснить ситуацию, она задрала блузку, выставив напоказ большие, сильно перекошенные груди с огромными сосками. Они напоминали две овальные дыни, покрытые морщинистой кожей. Они торчали под неестественным углом и, казалось, существовали отдельно от остального тела.

– Нужно что-то с этим сделать, – потребовала она. – Мне их сделали десять лет назад, но теперь надо переделать.

Как оказалось, хирург, который провел ту операцию, с радостью готов все «переделать», а в его письме, датированном 1998 годом, доходчиво объяснялось, что по прошествии десяти лет Стэйси понадобится повторная операция. Проблема в том, что он брал за работу десять тысяч фунтов, а у Стэйси не было таких денег.

– Мне нужно, чтобы их сделали по страховке, понимаете?

Я сочувствовал Стэйси, но у всего есть предел. Да, форма ее груди была ужасна, но штатные хирурги-маммологи и без того едва справлялись с операциями по удалению рака молочной железы. Я не считал, что Стэйси имеет право на лечение за счет НСЗ. Я начал было объяснять, почему не дам ей направление в больницу, но она, порывшись в сумочке, с триумфальным видом достала глянцевый журнал и открыла его на развороте с заголовком «Моя силиконовая грудь взорвалась и чуть меня не убила». В статье описывался случай женщины, которой тоже сделали операцию по увеличению груди в девяностых, но десять лет спустя ее грудные имплантаты разорвались, из-за чего она попала в реанимацию с заражением крови.

Идея о том, что силиконовая грудь внезапно взорвется, могла позабавить менее опытного врача, чем я, но затем Стэйси показала ту часть статьи, где говорилось, что женщина засудила терапевта, который своевременно не направил ее в больницу.

По глазам Стэйси стало понятно, что она с превеликим удовольствием отсудила бы у меня все деньги до последнего гроша.

Чувствуя себя поверженным, я в знак примирения выдал самодовольно улыбающейся Стэйси направление к хирургу.

Две недели спустя Стэйси вновь влетела ко мне в кабинет, демонстрируя письмо, в котором хирург заявлял, что она не имеет права на бесплатную операцию в соответствии с «основной директивой Траста первичного здравоохранения». Я счел такой вариант развития событий идеальным. Мне и самому не хотелось, чтобы НСЗ тратила деньги на новую грудь Стэйси, но теперь я мог обвинить в отказе безликую администрацию. Выйдя победителем из неприятной ситуации, я охотно изображал сочувствие, пока Стэйси жаловалась на несправедливость мира. Через месяц она все-таки раздобыла деньги и ей сделали операцию в частной клинике.

Мистер Хогден, который не выходил на улицу