Следы апостолов

Несколькими часами ранее, когда Генрих привез Стефанию из комендатуры, Адам, как джин из лампы, готов был для ее спасителя на любые подвиги. Попроси разведчик его жизнь, он не задумываясь расстался бы с ней. Но чуть позже, оценив обстановку и увидев, что между Стефанией и Генрихом существует нечто большее, чем чувство благодарности, сильно приуныл. Девушка смотрела на Генриха с не меньшей любовью, чем на него. «Вот сучка», — выругался про себя Адам, и вышел на задний двор, где принялся кромсать топором сырое грушевое бревно.

— Ну, здравствуй еще раз, Отелло, — раздались за спиной слова Генриха, — давай о деле поговорим. И еще, я о твоем существовании вообще не подозревал, так что перестань корчить из себя ревнивца. Между мной и Стефанией нет ничего такого, что могло бы помешать вашей любви. Тебе все понятно?

— Говори по делу, — присаживаясь на пень, произнес Адам.

— В общих чертах задача тебе известна — это лаборатория. Ее следует взорвать в ближайшие дни, во что бы то ни стало. Суть в том, что как только мой шеф Вагнер, отыщет статуи Апостолов, причин оставаться в Несвиже хоть на минуту больше не будет. А то, что этот хищник со своим волчьим чутьем найдет их со дня на день, можешь не сомневаться. Вход в подземелье мы обнаружили несколько часов назад, и завтра планируем спуститься вниз. Твоя и моя задача — побывать там раньше, осмотреться, определиться с подходами к лаборатории и вариантами ее минирования. Беда в том, что помещение лаборатории наполнено метаном, и хотя я уверен, что немцы уже откачали газ, опасность нарваться на новую метановую полость, не исключена. Для чего канарейки нужны, знаешь?

— Знаю. Не вчерашний, — ответил Адам, — но есть и другие способы страховки, если птички нет. В идеале — акваланг, но можно и кислородной подушкой воспользоваться. А противогаз в данном случае вещь бесполезная.

— Неплохая идея, — обрадовался Генрих, — я как раз видел подушки у аптекаря. Перед тем как встретимся, попроси Язэпа, чтобы тот сходил и купил пару штук и принес их сюда. Я чуть позже заеду, заберу. Взрывчатка где припрятана? — поинтересовался он, разворачивая перед Адамом нарисованный на листе бумаги план парка.

— Здесь, на опушке, — ответил Адам, ткнув пальцем в картинку.

— Неплохо. Почти рядом с колодцем. Вход в подземелье здесь, лаборатория здесь, сориентируешься?

— Запросто.

— В два ноль-ноль там и встретимся. Времени у меня будет в обрез, но занести в подземелье взрывчатку помогу. Что-нибудь еще?

— Будильник понадобится, — сообщил Адам.

— Будильник? — переспросил Генрих, на секунду задумавшись, — ах да, конечно. Я все привезу. — Ладно, до встречи.

Адам нехотя оторвал зад от полена и прошел проводить благодетеля.

Через минуту после ухода Генриха на двери вздрогнул колокольчик и на пороге появился Штольберг. Лицо Эриха озаряла ехидная улыбка, будто он подловил Язэпа, его внучку и не успевшего спрятаться на заднем дворе Адама на чем-то непристойном, либо уличил их в какой-то невероятной лжи.

— День добрый, господа. По совету вашего друга, господина Штраубе, я тоже решил заказать себе пару высоких ботинок на шнуровке, — сообщил Штольберг, — не могу сказать, что я поизносился, но лишняя пара добротной обуви никогда не помешает. Мои любимые сапоги утонули вместе с одеждой во время взрыва моста. Как вы думаете, — обратился Эрих к Язэпу, — кто мог устроить этот подрыв? У вас нет соображений?

— Партизаны, кто же еще, — буркнул в ответ дед.

— Это и дураку понятно, — ответил комендант, — но меня интересует более конкретный ответ. Не так ли, фру — Эрих подошел к Стефании и двумя пальцами слегка приподнял ей подбородок. — Я очень надеюсь, что ради своей внучки вы не откажете мне в любезности с этой минуты сообщать все важное, касательное партизан. То, что вам удастся разузнать. Ведь мы же все не хотим, чтобы она опять оказалась в подвале у Гетлинга?

— Я не связан с партизанами, — пожал плечами Язэп, — и не имею ни малейшего представления об их планах.

— А вы свяжитесь, — настаивал Штольберг. — А вы кто будете… товарищ? — с издевкой обратился к Адаму комендант. — Хотелось бы знать, почему такой молодой и крепкий мужчина не воюет, или не служит великой Германии?

— Это мой брат, он… — начала было отвечать Стефания, но была прервана Адамом, который вынул из кармана белый платок и, приложив его ко рту, зашелся в долгом надрывном кашле.

— Прабачце, — виновато произнес Адам, и как бы невзначай продемонстрировал Штольбергу окровавленный платок. Комендант брезгливо поморщился и отстранился. Личность Адама больше не представляла для него интереса.

«И все-таки я выведу их на чистую воду, — размышлял Эрих, — что-то в этой компании мне не нравится. Адам, опять-таки… Весьма распространенное в этих краях имя…».

— У меня сорок второй размер, — сообщил Язэпу Штольберг у двери, — можете приступать. Завтра я обязательно навещу вас снова. И, надеюсь, больше не увижу здесь этого чахоточника.

— Ты, сынок, действительно болен? — после ухода коменданта поинтересовался у Адама Язэп, загораживая собой Стефанию.