Следы динозавра

— Си-и-ильный, держа-авный… — донеслось, совершенно явственно. Вот это что: «боже, царя храни».

И тогда сразу Васька вспомнил все.

— Значит, они, сволочи, меня схватили — и теперь куда-то везут.

И словно в ответ на его соображения за стенкой остановившегося вагона послышались голоса:

— Ну да, капитан… эээ, капитан. Вот он, в этом вагоне. Что? Советский шпион! Везем, как доказательство участия Советов в китайских забастовках. Что вы? Сейчас!

Дверь вагона с шумом поехала в сторону, вовнутрь вагона хлынул свет. Перед Васькой появились двое людей в погонах. Один из них пнул Ваську сапогом. Сапог попал по больному месту, Васька чуть не крикнул, но сдавил себе зубами кончик языка — и промолчал.

— Ну, ты… как тебя… комсомол!

— Может быть, он в обмороке? — спросил другой.

— Притворяется, сволочь, — возразил первый.

— Ну, тогда до Яонь-цзы… Там-то живо перестанет притворяться, — загадочно сказал другой.

Дверь тяжело поехала, закрывая свет. Снова донесся паровозный свист.

Васька ощутил, что он слаб, как не бывал никогда, что изредка возникает страшная боль в задней части его головы, и что связаны у него не только ноги, но и руки. И вновь Ваську окутала тяжелая чернота неподвижности.

19. Проводник Антипыч

Русский проводник Антипов, или как его привыкли звать — Антипыч, протер глаза и с изумлением удостоверился, что он совершенно один. Антипыч вылез из лёссовой пещеры, почесал в затылке и отправился на поиски.

— Ну, мангольцы-то так-сяк: к домам наверно двинулись, — рассуждал он по дороге. — А вот профессор-то наш где? И товарищ Френкель с товарищем Свистуновым? Не засыпались ли они куда ни-то.

Целые сутки блуждал Антипыч по бесконечным теснинам лесса; посчастливилось ему набрести на покинутую пещеру, в которой он нашел связку сушеной рыбы. Большинство других таких же пещер были населены грязными и оборванными детьми и стариками. При приближении Антипыча они или разбегались, или безмолвно ложились на землю, покрыв себя тряпьем. Добиться от них Антипычу ничего не удалось. В пустой пещере Антипыч поужинал рыбой, поспал, и утром двинулся в дорогу. К полудню добрел он до маковых плантаций и, завидев усадьбу, пошел к ней. Внезапно ворота усадьбы распахнулись перед самым его носом, и из ворот чуть не кубарем вылетел товарищ Френкель. Два здоровенных белых человека, ухмыляясь, захлопывали массивные створы ворот.

— А-а-а-а, вы-так? — крикнул Френкель, вставая и отряхиваясь от желтой пыли. — Черти английские! Сволочи!

— Болль-ше-вик! Девиль! (Дьявол), — послышалось из-за ворот.

— Чегой-то они вас, товарищ Френкель, — заботливо спросил Антипыч, помогая обчиститься.

— Да, как же, Антипыч, друг?! — возбужденно кричал Френкель, принимая присутствие Антипыча, как совершенно понятное и естественное явление. — Я пришел подмоги просить, — Васька Свистунов пропал, понимаешь, — а они… прямо по шее. Империалисты паршивые! Джонбули окаянные! И еще профессор этот: — «Я нитшего не знай, я нитшего не понимай»… У-у-у, динозавр ископаемый… Жалко ему хунхузня яйцо в глотку не заколотила! Тоже. Па-ле-онто-ло-гия! Тьфу! Извошник! Красиви дженшин! Дерьмо синее!

— Да куда ж товарищ Свистунов-то делся? — недоуменно спросил Антипыч.

— А! — досадливо махнул рукой Френкель. — Нас по приказу мистера его величества, вот этого самого плантатора, заперли в китайскую деревню. Ночью налетела банда, я насилу ноги унес, а Васька пропал. Так-таки, понимаешь, пропал без остатка. Я подмоги просил, а они… У, сволочь, — погрозил кулаком Френкель. — Ну, погодите, динозавры империалистские…

Шедший мимо рабочий-китаец в громадной шляпе остановился, глядя, как Френкель размахивает руками.

— Я сейчас ходю спрошу, — сказал Антипыч. И заговорил по-китайски. Китаец ответил, что он только что был в разгромленной деревне, и от жителей узнал, что «белые собаки» увезли с собой русского. Кроме того, китаец указал дорогу в расположенный недалеко город, где есть войска народной армии. Френкель и Антипыч двинулись по указанному направлению.

По дороге поражало совершенно исключительное изобилие нищих. Уже одно их количество указывало, что путники находятся в совершенно разоренной стране. Нищие — старики, старухи, дети, а иногда и взрослые мужчины жалобно тянули руки с просьбой а помощи. У самых порот города сидело множество оборванных людей. Они тянули жалобную песню, — Антипыч перевел ее слова: