Следы говорят

– Это скорее всего сом поживился твоими язями! – решает Николай Васильевич и

делится случаем из своего далекого детства: – Вот, помню, за излучиной нашей южной речки

Рясны была яма. На пути к ней вода мчалась, завихряясь воронками, а под кручей теченье

плавно поворачивало вспять и кружило медленным водоворотом. Всё, что сюда попадало,

засасывалось в глубину. На дне омута обитал огромный сом. Темный этот хищник с желтым

брюхом иногда выплывал из своего логова и, гуляя в прозрачном потоке, бил по воде

длинным хвостом.

Нас, ребят, не пускали купаться вблизи омута, стращали сомом. Говорили, что он таскает

гусей, уток, утопил даже плывшую собаку. Передавали, что как-то взрослый парень, купаясь,

разбежался, прыгнул с берега и... оседлал скользкую спину сома, гревшегося на солнце.

Наконец нам самим довелось увидеть это страшилище.

Стоим однажды на берегу и бросаем плоские камешки, – смотрим, чей камешек дальше

проскачет. Скользят камешки над водой и, плашмя ударяясь, рикошетят – прыгают, как

лягушки. Рядом тетка Фекла с бадейкой. Вынет из нее рыбину, почистит и, не разгибая

спины, полощет в речной проточной воде. Вдруг к ногам тетки Фёклы набежала волна и,

откатываясь, обнажила... соминую пасть с маленькими глазками над губою. Как хватит сом

из рук женщины рыбину! Тетка Фёкла даже в реку посунулась. Мы к ней кинулись, а она

сама поднялась, вся мокрая...

В этом месте рассказ Николая Васильевича был прерван отчаянным криком утки.

Рыболовы тихонько подкрались и выглянули из-за куста бредины.

В лунном свете видно было, как у самого берега, на песочке, чуть залитом водой, возятся

пуховички-утята. Так и щелкочут носиками. Что же тревожится их мамаша? Бегает,

натопорщила перья на голове и шее и кричит, кричит... В отблесках луны на воде рябь

замерцала. Тенью жмется к берегу огромная рыба. Но мелко там, не достать ей пуховичков.

Ерзая брюхом по дну, развернулся ночной хищник, скользнул в омут, а волна, колыхнув утят,

окатила песок.

– Это твой сом, Женя. Он по ночам охотится! – заметил Николай Васильевич. – Надо с

ним за язей рассчитаться. Жаль, что у нас пойманная рыба уже уснула, живца надо бы. Да

ладно, обойдемся другой насадкой.

Под крутояром рыболовы воткнули в берег прочную удочку с большим крючком, нанизав

на него целый пучок червяков.

На рассвете друзья первым делом направились к сомовой снасти.

Осторожно заглянули под берег... Леска натянута против течения.

– Есть! – почему-то шёпотом произнес Николай Васильевич.

– Наверно, огромный! – восторженно отозвался Женя.

Васильич поплевал на руки, взялся за удилище и потянул.

Сом упирается, но идет без рывков. Надеясь на несокрушимую прочность снасти,

рыболов тянет изо всех сил.

– А ну-ка, Женя, попридержи меня – скользко! – обращается к другу Васильич.

Теперь вдвоем потянули...

– Подается, подается! – шепчет старик.

– Врешь, не уйдешь! – приговаривает Женя.

Понатужились друзья и выволокли на берег... черную карчь.

Под ней, угрожающе растопырив свои колючки и крепко опутав леской корягу, висел ерш

– в палец величиной!

Он сумел прицепиться на самый кончик непомерно большого для него крючка. Голову

«рыбины» закрывал пучок червяков.

Ошарашенные такой «удачей», на миг застыли друзья. И вдруг как захохочут. До слёз

смеялись.

– Ладно, – отдышавшись, заявил Васильич. – Нынче ерш помешал. А всё же не минует

наших рук сом. В следующий раз подкинем ему жареную ворону. Он на такое угощение

падок, знаю я его натуру.

РЕЧНОЙ „ВЕЗДЕХОД"

«Красный, как рак» – принято говорить о человеке, которому от стыда или от смущения

краска заливает лицо. Однако сравнение это не совсем верно. Краснеет ведь только вареный

рак. Обычный цвет его зеленовато-бурый, темный. Или говорят: «Пятится, как рак». Тоже

неточно, – будто подводный житель только и может пятиться. Ходит он головой вперед.

Бежит, выпучив неподвижные «рачьи» глаза на стебельках, с закинутыми назад усами и

выставив свое оружие – клешни. Вдруг, чего-то испугавшись, ударит хвостом-шейкой, сразу

осадит и, поводя длинными усами, даст «задний ход».

Рак и плавать мастер, – мчится по течению и против него боком, торчком, – как угодно.

Куда спешит? По какому важному случаю? Что-либо приметил, а скорее всего – причуял;

обоняние у него хорошее. Наскочив на опасность, гребнет он хвостом и, оттолкнувшись,

отступает, шевеля и угрожая клешнями. Одна из них послабее – для ощупывания, а та, что

побольше и потолще, – служит для схватывания и разламывания добычи. Хватать он ловкач.

Чуть зазевается рыбешка, – хвать рачьи тиски её, и... распалась уклейка на две половинки.

Обычно рак на дне промышляет, подбирает остатки чужого «стола». Впрочем, не опоздает

стянуть кусок и у других из-под носа.

В прозрачной струе вьется на крючке червяк. Соблазнительно вьется! Рак легко, как

пузырь, всплывает вверх, пристраивается к чужой приманке, снимает проворно червяка