Следы на снегу

В 1966–1969 годах Фарли Моуэт предпринял два путешествия по Советской Сибири. В сумме, по собственным подсчетам, он проехал по Сибири 46 тысяч километров, исколесив (используя и «бесколесные» средства транспорта — от реактивного лайнера до собачьей упряжки) ее во всех направлениях, от Новосибирска до Магадана и от Байкала до поселка Черский на берегу Ледовитого океана. Он побывал на гигантских предприятиях и в оленеводческих бригадах, беседовал с людьми всевозможных возрастов, профессий и национальностей. Особый интерес он проявлял к жизни коренных народов советского Севера и имел возможность познакомиться с самыми различными ее сторонами, как всегда, внутренне готовый «все разоблачить». И действительно, написал очередную разоблачительную книгу — «Мое открытие Сибири». В этой, на мой взгляд, лучшей из всех написанных об СССР иностранными авторами книге Моуэт разоблачает, по его собственному выражению, «почти невероятную нищету информации на Западе о другой половине арктического мира», не говоря уж о тех время от времени публикуемых в западной прессе россказнях о Советской Сибири, которые просто противно повторять.

Рассказав о сибирских городах, заводах, стройках, встречах с новыми друзьями, среди которых самым близким ему стал известный советский писатель Юрий Рытхэу, Моуэт делает вывод: «Неоспоримо одно: свершения советских людей в Сибири несравненны по великолепию замысла и исполнения!» И, верный себе, заключает книгу размышлениями о том, что считает самым важным, — о судьбе коренных северян: «…некогда забытые народы при Советской власти получили возможность не только выжить как сильный и жизнеспособный элемент общества, но и сохранить свое глубокое и утонченное самосознание людей, связанных с природой. Их корни не были нарушены. Они остаются гордой и неотъемлемой частью природного цикла жизни».

Знакомством с этой книгой Моуэта по крайней мере отчасти объяснялись тот самый упомянутый выше доброжелательный тон вопросов канадских студентов и их относительная осведомленность о реальном положении дел на советском Севере (как тогда выяснилось, большинство из них читали «Мое открытие Сибири». Впрочем, это были студенты североведческих специальностей). Таков авторитет писателя, обаяние его документальной прозы… О нет, — как сухо звучит! — его то гневно-публицистических, то изящно-остроумных, то поэтических, но всегда высокоинформативных и правдивых книг.

Перед нами уже седьмая издаваемая в СССР в переводе на русский язык книга Фарли Моуэта. Точнее, это две книги под одной обложкой. Первая, можно сказать, написана Моуэтом «в соавторстве» (только соавторов разделяют два века), вторая — сборник из восьми очень разноплановых новелл самого Фарли Моуэта от «стихотворения в прозе» «Снег» и двух исторических легенд до публицистически заостренной «Мрачной одиссеи Сузи», раскрывающей современное положение канадских эскимосов. Все они в сущности объединены одной целью: показать читателю особенности мировосприятия коренных жителей Севера — индейцев и эскимосов, помочь понять их сейчас, обратившись к прошлому этих народов (перефразируя слова Экзюпери «все мы родом из детства», можно сказать, что «все народы — из своего прошлого», когда сложились их национальные особенности и традиции). И при этом можно утверждать, что все, о чем здесь пишет Моуэт, в конечном счете нацелено на современность — это его слово, слово художника, в нынешней всеканадской дискуссии об острейших проблемах коренного населения страны.

Большинство новелл Моуэта «прозрачны» и говорят сами за себя; некоторые уместные примечания или разъяснения не вполне известных советскому читателю реалий в силу их разноплановости мы сочли предпочтительным поместить в конце книги в виде комментариев. Что же касается «Путешествия на Коппермайн» — обработанных Фарли Моуэтом дневников английского колониального чиновника Сэмюэла Хирна — моряка, офицера, мехоторговца — и при этом выдающегося путешественника, то о нем необходимо с самого начала сделать несколько предварительных замечаний.

Моуэт пересказывает дневники Хирна, но делает это с присущей ему деликатностью и уважением к образу мысли другого человека. Моуэт не раз и в других книгах высказывал свое преклонение перед упорством и стойкостью Хирна — «Марко Поло Бесплодных земель», как он характеризует Хирна в книге «Канадский Север». Он старается не вставать между Хирном и читателем, не вкладывать в его уста свои мысли. Но Хирн — это не Моуэт, это дитя своего века (и к тому же «весьма молодое»: когда он отправился в путешествие на Коппермайн, ему было лишь 24 года), его мировоззрение — продукт идей, господствующих в ту эпоху в соответствующих социальных слоях. Поэтому в дневниках Хирна нередко сквозят европоцентризм (абсолютно не присущий Моуэту), нежелание понять индейцев, пренебрежительное отношение к их обычаям и чувство расового превосходства, присущее «белым» колонизаторам.