Следы на снегу

В этих резных фигурках сразу чувствовалось неместное мастерство: вряд ли их могло породить воображение островных пастухов, и тем не менее все они родились в Тарансее. Их резала рука человека по имени Малькольм Накусяк — пришельца из иных времен.

Одиссея Накусяка началась одним июльским днем в середине XIX века у базальтовых скал фьорда на восточном побережье Баффиновой Земли. Полусотне живших там людей это место было известно как Аувектук — Лежбище Моржей. На языке белого человека оно не имело названия, потому что никто из китобоев даже не сходил здесь на берег, хотя каждый год мимо проплывали их прочно сколоченные из дерева корабли в погоне за гренландскими китами, встречающимися в прибрежных водах.

Жизнь людей Аувектука не зависела от этих великанов моря. Моржи давали им все. Каждое лето, когда льды Девисова пролива начинали двигаться на юг, мужчины, подготовив копья, гарпуны и каяки, выходили в море, в скрежещущие льдинами воды пролива. На краях льдин они добывали тучных моржей-гигантов по тонне весом. Животных надежно защищали доспехи из кожи дюймовой толщины и пара клыков, которыми они без труда могли пронзить каяк или человека.

Не многие из охотников Аувектука могли по ловкости превзойти Накусяка. Хотя ему еще не исполнилось тридцати лет, слава о его сноровке и отваге разнеслась далеко за пределы Аувектука. Молодые женщины дарили ему теплые улыбки — дочери эскимосов мало отличаются от своих сестер во всем мире и, как и они, склонны восхищаться удачливостью. Долгой зимней ночью вокруг Накусяка частенько усаживались мужчины и подпевали ему, когда он нараспев рассказывал о своих подвигах. Но Накусяк обладал еще одним даром. Его пальцы искусно вырезали из кости и бивня моржа маленькие фигурки и словно наделяли их реальной жизнью. И в самом деле, жизнь Накусяка была наполнена только хорошим, пока одним июльским днем счастье не изменило ему и он не оказался во власти разъяренного моря.

В то утро воды пролива окутал непроницаемый белый туман. Охотники собрались на берегу, вслушиваясь в тоненькие посвисты первых в этом сезоне моржей, раздававшиеся откуда-то с моря. Велик был соблазн отправиться на их голоса, но опасность была еще большей. Густой туман в это время года предвещал сильный западный ветер, и редко кто возвращался домой, если во льдах его каяк застигал шторм. Как ни хотелось охотникам добыть моржового мяса, как ни смелы и доблестны они были, никто не отважился выйти в море. Никто, кроме одного.

Не обращая внимания на предостережения товарищей, Накусяк, надеясь на свою удачливость, решил все же помериться силой с затаившимися за пеленой тумана волнами. Те, кто остался на берегу, видели, как его каяк исчез среди скрежещущих льдин.

Так как дальше носа лодки разглядеть ничего было нельзя, Накусяк с большим трудом мог определить место нахождения моржей. Густой туман искажал их голоса и сбивал охотника с верного направления, но все же он ни разу не сбился с курса и, хотя ушел в море уже намного дальше, чем намеревался, решил не сдаваться. Он так был поглощен охотой, что не заметил, как нарастает свист западного ветра.

Спустя несколько дней норвежское китобойное судно в двух сотнях миль юго-восточнее Аувектука пробивалось на юг сквозь льды Девисова пролива. Почерневшее от грязи, поцарапанное льдами, деревянное судно по самую ватерлинию было набито китовым жиром и усом. Его команда изо всех сил гнала свое суденышко, стремясь скорее достичь свободного ото льдов моря; свежий западный ветер натягивал все паруса, передавая им остатки мощи уже утихшего урагана, который зародился на северо-западе.

Матрос, наблюдавший из «вороньего гнезда» за состоянием льдов, повел подзорной трубой в надежде отыскать разводье и далеко впереди слева по ходу заметил какую-то фигуру на льдине. Приняв ее за белого медведя, он скомандовал рулевому на полуюте сменить курс. Матросы засуетились на палубе: одни побежали за ружьями, другие полезли на ванты, чтобы получше разглядеть, что там, впереди. Судно пробивалось сквозь лед к загадочной фигуре, и команда с возрастающим интересом следила, как она постепенно принимала очертания человека, бессильно повисшего на гребне тороса.

Как только китобоец круто развернулся против ветра и его паруса обвисли, двое матросов, быстро перебравшись по движущимся льдам к Накусяку, подхватили на руки его обмякшее тело и перенесли на борт, а их третий товарищ захватил поломанный каяк эскимоса.