Следы на траве

Лобанов знал его всю жизнь — медлительного, сентиментального добряка. Без всякого аутотренинга, от природы Уве был храбр, наивен и бесконечно надежен. В его присутствии Лобанов казался себе неискренним и хитрым. Валентин вспоминал, как еще в учебном городе, на экзамене по экологии, они вместе сажали цепкие, выносливые акации на песчаной планете Хаммада. В ладонях Уве Бьернсона саженец выглядел тоненькой зеленой свечой.

— Ты согласен со мной? — нетерпеливо спросила Алия.

— В общем, да.

— И, несмотря на это, ты настаиваешь, чтобы мы послали тебя на "Землю-прим"?

— Настаиваю.

— Только из желания найти Бьернсона?

Лобанов медлил с ответом. Этика биосвязи запрещала без разрешения вторгаться в чужой мозг, такое прощали разве что близким людям. Потому Алия не пыталась читать мысли собеседника, но Валентин чуял, как ей этого хочется…

— Нет, не только, конечно. Хотя это — главное… Должны же мы когда-нибудь освоить иномир, если он уж так возбуждает наше любопытство!

— И ты полагаешь, что именно тебе удастся изучить «Землю-прим»? Уцелеть там и вернуться? Откуда такая самоуверенность? Чем ты лучше Бьернсона?

— Я намного хуже его, но в одном выигрываю… — Валентин поболтал пальцами в ручье, пытаясь приманить сонного коричневого тритона. — Мы с ним росли в одном учебном городе, в одной возрастной группе, ты знаешь. У нас были уроки истории, сеансы восстановления реальности: ну, там, гибель Атлантиды, походы Цезаря, чума в Авиньоне и так далее… Так я эти уроки обожал. А Уве, если мог, прогуливал, если не мог — закрывал глаза, отворачивался от крови, от жестокости…

— Ну и что?

— Ничего… Бьернсону хватало нашей мирной счастливой современности. А я — архаический тип. Я, понимаешь ли, готов к любым неожиданностям. К засадам, погоням, всякому коварству и подлости. На Станцию Уве пришел из физической лаборатории, а я — из разведки Звездного Флота…

— Все, к чему ты готов, — человеческое, из нашей Вселенной! А там… Неужели ты надеешься на свои душевные качества там, где не выдержал защитный кокон?!

— Надеюсь, — серьезно ответил Лобанов. — Иначе я бы не рисковал.

Внезапно Валентин ощутил, что Алия исподтишка пытается все же прощупать его сознание. Прямо-таки запускает тоненькое щупальце своего любопытства под череп собеседника… В другой раз Валентин выставил бы мысленный заслон, прикрылся какой-нибудь смешной картинкой: скажем, вообразил бы девочку, тайком сующую ложку в банку с вареньем… Но сейчас это было некстати. Лобанов представил мысленно открывающиеся двери и дорогу за ними, по которой в беззвездную клубящуюся жуть уходил, сутулясь, друг Уве.

Алия чуть вздрогнула, выпрямилась — и вдруг, печально улыбнувшись, опустила длинные ресницы.

— Спасибо, — слегка поклонился Валентин. — Значит, я могу готовиться?..

— Сумасшедший, — низким, грудным голосом сказала Алия и, приблизившись к нему, положила руку на плечо. — Мне не жить спокойно, если ты не вернешься…

— Надо стирать в памяти прежние привязанности, — усмехнулся Лобанов.

— Не желаю! — Она нервно взъерошила свои блестящие стриженые кудри. — Я влюбляюсь, остываю, снова влюбляюсь, а где-то в глубине — все равно ты…

Валентин поцеловал ее в щеку и пошел прочь. Джунгли звенели голосами птиц. Тропа повела его вглубь леса. Но скоро лес оборвался, и Лобанов выбрался на желтый песок пляжа, под бледно-голубое небо с ослепительным микросолнцем. Станция Проникновения находилась вдалеке от обитаемых планет; на ней не жили постоянно, а лишь ставили опасные опыты, однако гигантский спутник был приспособлен для удобства и радости человека не хуже, чем знаменитые курорты. За широкой полосой песка вился белый жгут прибоя, дальше дышала безмятежная морская синева. Отличные оптические эффекты…

В мужестве проникателей, подумалось Валентину, тоже есть нечто искусственное. Они храбрые, самоотверженные ребята, но… Что-то в их смелости самовнушенное. Отряд смертников во главе с прекрасной дамой… А почему, собственно, «они»? Разве он, Лобанов, не проникатель? Нет. Он прежде всего — пилот разведки Звездного Флота. Человек, нацеленный на непредсказуемое. В наиболее неправдоподобном мире все-таки больше шансов уцелеть и выполнить задание у того, кто всегда начеку, кто заранее чует опасность и способен мгновенно отразить ее…

Валентин усмехнулся собственным хвастливым мыслям и зашагал, хрустя крупным раскаленным песком, к шлюзу Станции, декорированному под романтический грот.

V

Лобанов стоял в центре приемного круга.

Не только зеленой фосфорической чертой и пустыней белого пола были отделены провожающие — Лобанов уже воспринимал их нереальными, точно объемные фигуры в видеопространстве… Отчужденно пылало красное платье Алии.

Она говорила, что в самый момент прокола человека охватывает громадная беспричинная радость. Будто вновь стал ребенком, которому впервые прикрепили к груди теплый диск антиграва. И ты, зажмурившись и крича во всю глотку, стремительно падаешь вверх, в небо…

Да, так оно и было. А потом настала темнота.