Следы на траве

Чем больше проходило лет, тем труднее становилось Лобанову признаться в своем отцовстве. Боязнь осуждения людского усугубилась: а ну как спросят - о чем думал раньше, почему допустил, чтобы родной сын стал трутнем, едва не погиб?.. Лишь одно сделал Валентин, чтобы Пауль был поближе, - взял излеченного электронаркомана в школу агитаторов. А теперь терзался тревогой, разыскивая его в нездоровой сутолоке Нового Асгарда... Черт знает что творилось в городе. И все-таки сверхчуткая земная интуиция подсказывала направление.

Луч локатора приближался к стадиону.

...Сильвия исчезла бесследно. Пауль, конечно же, не был ни настолько богат, ни настолько значителен в обществе Нового Асгарда, чтобы устроить широкие поиски; ну а к землянам он стеснялся обращаться со столь легкомысленной просьбой, да и они вряд ли пошли бы навстречу. Шутка ли пускать в ход чудовищный Восстановитель, накрывать столицу невидимой линзой, чтобы проследить путь уличной потаскушки, выскользнувшей из постели в "Волнистых попугайчиках"...

Ах, глубоко же ранила Пауля эта потаскушка! И не вспомнишь уже, чего в ней было такого хорошего - ну, быстрые руки, умелые губы, шальные кошачьи глаза, запах дешевых духов (топорное подражание "Ив Сена-Лоран")... Но как это все саднит, и щемит, и не дает спать ночами!

Отвлекала только работа, с каждой неделей все более напряженная. Впрочем, и проповедуя, Пауль не уставал искать, расспрашивать...

Погожим, истинно весенним днем Эдит привела его в славный винный погребок. Собралось человек тридцать: трудармейцы в степени не выше младшего сына или дочери, судомойки из кафе, несколько докеров. Сидела за столиком также компания парней, одетых неряшливо и крикливо, с перстнями и цепочками. Так выглядели шакалы Нижнего города, поживлявшиеся вокруг скоробогачей. Пауль глянул было на них с тревогой - и вдруг встрепенулся.

Перед ним, задрав ногу в двухцветном штиблете, собственной персоной сидел мулат Санди, чудо в перьях, случайный ухажер Сильвии, и синяки на его морде уже полиняли до желтизны.

Тогда, вдохновленный новой надеждой, Пауль заговорил со своей обычной живостью, красочно, напористо; слушая о чудесах Земли, люди оставляли стаканы с вином, иные мечтательно подпирали рукой подбородок.

Уяснив для себя объем автоматизации и кибернетизации в Кругах Обитания, роль универсальной мировой супермашины - Великого Помощника, поднял руку малорослый рябой крепыш с мочальными усами - должно быть, работник теплиц, один из тех честных и тихих, крестьянского склада людей, что в теплую пору, длящуюся семь земных лет, становятся фермерами или арендаторами на фермерской земле:

- А кто же там, извините, хлеб сеет? Тоже автоматы?

- Нет. На Земле вообще отказались от прежней практики - сеять монокультуры на больших площадях, например, пшеницу или рожь. Такие огромные поля истощали почву, вредили растениям и животным, плохо влияли на климат. Сейчас вместо двадцати или тридцати культур, которые разводили наши предки, человек выращивает десятки тысяч. Но только в тех географических зонах, где они дают наибольший урожай. И наилучшего качества. Например, пшеница вернулась к своим истокам - в долину Тигра и Евфрата. Больше ее нигде не разводят...

- И что же, всем хватает? - упорствовал спрашивающий.

Пауль подавил усмешку.

- Ну конечно, всем. Я ведь уже рассказывал про Всеобщий Распределитель, снимающий квантовые копии с любого предмета. Так что если в мире станет известно, какие вкусные пирожки с яблоками печет ваша жена, они могут сразу появиться на миллиарде столов.

Такие примеры всегда вызывали оживление, смех. Рябой "фермер" воскликнул, утирая слезы:

- Прямо тебе как Иисус Христос, пять тысяч верующих пятью хлебами!

- И двумя рыбами, - строго добавил какой-то знаток Евангелия, но эта поправка лишь возбудила новое веселье...

Удалась тогда проповедь. Паулю долго трясли руки, угощали его "красненьким" и "беленьким", дивились земному житью-бытью. Мулат сам протолкался к нему, распихивая людей, хлопнул по плечу:

- Я тебя сразу узнал, механик!

- И я тебя, - улыбнулся Пауль, чувствуя, как разогнанным поршнем начинает стучать сердце.

- Ну, как твоя "Голконда"? Не похудел еще Толстый Ялмар?

- Раньше все худые сдохнут.

- Это не про нас с тобой, мы двужильные! - загоготал Санди. И, обняв, повел проповедника к своему столу, знакомить с друзьями.

Оказалось, лихие ребята забрели на проповедь с единственной целью: узнать, не требуются ли землянам наемники для щекотливых дел. И подзаработать была охота, и, чего греха таить, поразмяться, размыкать суетливую тоску Нижнего... Не впервые поражала Пауля во многих вальхалльцах эта смесь жестокого, подчас злодейского корыстолюбия - и детской, чистой тяги к приключениям.

Исподволь, стараясь не сфальшивить, Пауль навел разговор на тему о Сильвии.

- Это та блонда, из-за которой мне ободрали фасад? - беспечно осведомился Санди. - А как же, видел, конечно. Теперь к ней не подступись: у оранжево-голубых круто стоит, называется "невеста архангела". На ихней демонстрации вышагивала со знаменем. Ах ты, думаю...