Следы на воде

По документам они значились супругами из Австрийского Зальцбурга. По гражданской принадлежности — Австрийские подданные. Католики. Она — Хельма — домохозяйка. Он — Яцек — программист, сотрудник одной швейцарской частной страховой компании. Оба — в данный момент — туристы. Накопили немножко денег, и в виде несостоявшегося в своё время свадебного путешествия, решили посмотреть дальние страны. В Европе им уже всё известно и знакомо, где только не побывали. Женаты давно, лет десять как, но… детей нет… К сожалению, вообще… У Хельмы не может быть. Супруги в принципе подумывают об усыновлении. Яцек хочет мальчика, а Хельма — девочку. Не важно какой национальности, лишь бы беленькие, веселые и здоровые. В Европе многое уже посмотрели. Хельма любит фотографировать. Не профессионально, конечно, эмоционально. Любят потом рассматривать фотографии, вспоминать счастливые моменты в своей жизни.

Хельма Янович (с ударением на «о»), в девичестве урождённая Хельма Браун, из Мюнстера, что в западной Германии, неподалеку от границы с Нидерландами. Там и ферма у её родителей есть, свиней выращивают. И небольшой колбасный цех тоже свой — «Браун и сыновья». И спросом пользуется и медали на выставках каждый год завоёвывают. И на международных тоже. Вся Европа знает продукцию фирмы «Браун и сыновья» Муж, урождённый поляк из Гданьска, это большой портовый город на севере Польши, на берегу Гданьского залива. Отец моряк. На торговом судне плавал. Мотористом. Как ушёл последний раз в море, так, говорят, где-то в Копенгагене сошёл на берег, там и остался, а может и погиб. Ни одной весточки больше. Мать Яцека, не дождалась мужа, умерла. Похоронена в пригороде Гданьска. Фамилия у супругов Яновичи. Она Хельма, он Яцек. Ему тридцать пять лет, ей почти тридцать. Путешествие решили начать со столицы туманного Альбиона. Муж только-только английский выучил, а Хельма учит пока… Оба знают и немецкий, и французский, и итальянский. Муж, к тому же — польский, теперь вот, английский. Приступил к русскому. Русландия — следующая страна их туристических мечтаний, возможно и Китай. Но там жуткие иероглифы, русские буквы вроде бы проще.

Это суть легенды. А вообще…

О том, что Фил Осборн со своей девушкой Меленой несколько дней назад из Лондона улетел на лыжный курорт куда-то на Северные Аппенины, Хельма с Яцеком узнали на борту самолета рейсом Вена — Париж — Лондон. Едва только скрылись картинно-пёстрые окрестности пригорода Парижа под облаками, стюардессы не успели разнести по салонам прохладительные напитки, как BleckBerry Яцека требовательно прозуммерил. Поступившая на дисплей абракадабра из цифр и букв, от нажатия соответствующих серий кнопок-клавиш, тут же раскодировалась, вытянулась в строчки из немецких слов. Хельма оторвала вопрошающий взгляд от страниц журнала «VOGUE».

— Осечка, — Яцек на ухо перевёл ей смысл послания. Они разговаривали на смеси немецко-польских, французских слов. — Приехали! Фигурант улетел на север Италии. План меняется.

— Нет, план пожалуй пока менять не надо, — подумав, ответила Хельма. — Пару дней поживём по старому плану, пусть нас зафиксируют, погуляем хотя бы по центру Лондона. Дождёмся новых данных, полетим в Италию. Пусть там всё установят. — Кивнула она на коммуникатор.

Яцек хмыкнул. Не предложи она именно это, он так и хотел сделать. Он и набрал вопрос. Нажал клавишу. Скомканной нелепицей запрос улетел к абоненту. Теперь можно побыть мужем и женой, подумал Яцек, вытягивая ноги и плечом прижимаясь к её плечу. Хельма была на голову ниже, но по-домашнему тёплой и близкой.

28

Витальичу говорливый поначалу инструктор уже и не мешал. В маске, с загубником не слышно и не поговоришь, да и на катере его Витальич оставил, за старшего. Как раз примерно на том месте, где ялик Павла тогда стоял… Пусть загорает. Поправив снаряжение, намочив стекло маски забортной водой, Витальич надел её, подтянул на затылке ремни-стяжки, вставил в рот загубник, открыл подачу воздуха через дыхательный клапан, спиной перевернулся через борт, ушёл под воду. Вокруг Витальича мгновенно возник шум, и лёгкость. Мириады воздушных пузырьков вначале с шумом плотно охватили тело пловца, потом быстро отстали, растворились. Наступила тишина, прерываемая лёгким шипением воздуха через клапан редуктора. Невесомость, и ощущение прилива радости и энергии напомнили Витальичу о прошлой его работе. Любимой работе. Даже страсти, наверное.

Он вновь стал частью океана, моря или воды — не важно. Главное — важной её частью. Как капитан Немо, или владыка всех морей и океанов Нептун внимательно, с любовью но и тревогой — не испортил ли тут кто чего — осматривал владения.