Следы на воде

Иконописец изображает то, что видит перед собой, телесную оболочку. Внутренняя суть не открыта его глазу; нимб, золотое колечко, не отражает ее, да и нет, по сути, никакого нимба на самом деле.

И, тем не менее, все началось снова. Интересно, почему на сей раз это женщина. Интересно, почему за ней не ходит Совет Восьми в полном составе. Конечно, выполнение Миссии не зависит от половой принадлежности тела — а она ее таки выполнит. У нее просто нет выбора и выхода нет тоже.

Дэн представил Длину Алтуфьеву на иконе. Если писать будут строго, по канону, то вряд ли изображение будет иметь что-то общее с реальной девушкой. А может быть иконами станут ее фотографии, техника за почти две тысячи лет весьма шагнула вперед.

Ему захотелось вкатить себе пощечину. О чем он думает, какие иконы, какое преклонение…ей бы по дискотекам ходить и с парнями целоваться, а не готовиться к выполнению миссии и мученической кончине.

Он поднял голову. Над толпой на невидимом стульчике сидел дух этой церкви: маленький, слабый, с белыми огрызочками перьев, по всей видимости простуженный.

— Ну что, товарищ, — проронил Дэн. — Тяжко тебе?

Дух услышал его, перепугался и свалился со своего стульчика. Очень недовольно фыркнул, взбираясь обратно и приводя в относительный порядок перья. Это был очень глупый дух и, разумеется, не разобрал, кто таков Дэн.

— Глупо ждать, что он вернется в прежнем облике, — Дэн подумал, что Совершенного правильнее было бы именовать английским it: отечественное «оно» не совсем подходило к случаю. — Плоть есть плоть, важна не она, а то, что в ней сокрыто. Его не узнают. Поначалу не узнают.

Дух забормотал какую-то молитву, вернее, набор отрывков из разных молитв. Дэн слушал все эти «бяха» и «иже с ними» с глухим внутренним опустошением.

— Потом она заговорит, и в нее полетят намни. Не надо воображать что мы настолько изменились к лучшему, что готовы без кулаков слушать того, кто показывает нам наше истинное лицо. А когда ее убьют, — Дэн вздохнул и потер висни, — то появятся новые храмы. Новые иконы, новые молитвы, и Святая инквизиция снова зажжет костры — во имя ее.

Ему было страшно. Очень страшно.

На улице шел снег, пушистый и легкий. Дэн поднял воротник пальто и зашагал по дорожке. Снежинки ложились ему на голову, таяли в волосах, и весна была слишком далеко, чтобы оказаться правдой.

Обрадует ли весна Алину Алтуфьеву? Способно ли ее теперь хоть что-то обрадовать?

Дэн брел, спрятав руки в карманы и думая так себе, ни о чем. Снег в лучах фонарей кружился стайкой насекомых.

Затем все вдруг лопнуло, как слишком туго натянутая нить, в глазах потемнело; Дэн рухнул на колени. Зов редко вызывал припадки, обходясь, что называется, малой кровью, но иногда случалось так, что с Дэном происходила самая натуральная падучая.

На какое-то время не стало ничего, кроме биения крови в висках и вязи сосудов на внутренней стороне век. Дэна опутало красное, жаркое, влажное; он снова плыл, задыхаясь и барахтаясь, пытался вырваться из алого омута, погружаясь все глубже и глубже, а потом закричал, и рот сразу же забила теплая слизь с запахом дыма и горелого мяса.

Потом он умер.

По-настоящему; что-то в нем взорвалось, выбросив лепестки сине-зеленого пламени, и угасло. Над головой сомкнулась вода, Дэна потянуло вниз.

Его смерть была темным гулким колодцем без дна, мраком и беззвучием.

Покоем, пустотой и безмыслием.

А потом смерть кончилась. Заворчала и отступила клубком бурого дыма, оставив свою добычу. И пришел снег на щеках, желтое пятно фонаря в окружении белых мошек, покалывающий мороз, тонкие руки на плечах.

— Что с вами? Вам плохо?

Она очень неумело пыталась привести его в чувство. Дэн жадно, глубоко вдохнул холодный, режущий горло воздух и тихо заплакал.

— Вы… встать сможете?

Отброшенная в сторону сумка. Учебники для девятого класса на снегу. Ноги зевак.

За ней стоял ангел, и выражения его лица Дэн не понял.

* * *

Высь.

Звездный зал.

Заседание Совета Восьми от 20 декабря 200…г.

Стратег: Ну вот, коллеги, теперь вы сами видите, что бывает, когда выполнение ответственного поручения перекладывается на подчиненных.

В прошлый-то раз все прошло как по маслу.

Провозвестник: Пусть многомудрый Стратег припомнит, кто командовал отрядом специального реагирования во время тогдашней вылазки Отступника, и почему — да и по чьему приказанию — с поручением был послан именно Узиль.

Стратег: Я не имел в виду вас лично, Провозвестник. Я говорю о том, что в этот раз все пошло наперекосяк, а кто виноват: коллега Узиль, Отступник или Пряхи, выяснять уже нет смысла. Итак, коллеги, что мы имеем на данный момент: Совершенный знает о миссии — это раз. Второе: на подконтрольной территории появился нефалим.

Молитвослов: Как нефалим? мы же их устранили…

Стратег: Тем не менее, это темный полукровка. Я лично послал запросы Пряхам и Отступнику, так вот они тоже ничего о нем не знали…

Милостивец: Позвольте, получается, ведомство Просветителя проморгало нефалима?