Следы на воде

Завтра Анна пойдет в нашу контору. Не просто так, а по официальной повестке, и, будь Серапионова воля, ее поволокли бы на Советскую, пять на веревке, побивая по ходу дела камнями, как в старые времена. А какими глазами на нее будут смотреть знакомые, когда у девушки обнаружатся экстраординарные способности, — а они таки обнаружатся — все эти фотографы Петрухины, комендантши-доброхотки, полуподруги типа Анжелики… Домыв посуду и вытерев руки, я прошел в зал и, устроившись в продавленном кресле, стал рассматривать свою Стену Славы: обычная, в общем-то стена, к которой кнопками прикреплены добрых полсотни фотографий и вырезок.

Наш с Ингой свадебный снимок, она и пацаны — самые почетные свидетели.

Вот я один, зато в костюме и с золотым кубком в руке, победитель всероссийского конкурса в номинации «Лучший журналист региона». Эх, было времечко…

А эта официальная фотография: группа захвата волочет Рябого, мошенника-рецидивиста, который представился народным целителем. На заднем плане — я.

А тут уже настоящий целитель, Владимир Благов. Пользовал Серапиона: обострение астмы — не шутки. Застрелен в прошлом году соседом-алкашом.

Распечатанный снимок Анны. Третий в коллекции «Галереи Петрухина»: Анна в легком летнем платье улыбается на фоне буйной зелени. Рядом: Анна на дереве; Анна с пивом. Полный набор. Ощущение грядущих неприятностей шевельнулось во мне голодным червячком. Неужели и вправду ведьма? Провидица?

Ага. А я визионер; еще бы узнать поподробней, с чем это едят. Мои видения… ну кто в запое с чертями не общается? Когда я жил еще в Питере, мой сосед по коммуналке упивался так, что и дьявола лицезрел, и Ленина, причем сразу. Два в одном, так сказать.

Озарение, толкнувшее меня в затылок, было несколько резким и болезненным, что я завыл, схватившись за голову. Перед глазами мелькнула и погасла картинка: я жил вовсе не в коммуналке, а в очень приличном доме с приемными родителями и сводным братом, но это до поступления в институт, а потом Фадины меня прогнали в шею, и обосновался я в общаге, где и познакомился с Катериной…

На какое-то время пришла тьма, ласково обволокла мою несчастную башку, мягко убрала ненужные мысли, понесла по темно-синим волнам неведомо куда. И ничего не было: ни Анны, ни галлюцинаций, даже меня не было, только ночь и волны.

Я очнулся от призывного звонка телефона. Приоткрыв глаза, я увидел бежевый ворс ковра и понял, что валяюсь на полу, вцепившись левой рукой в ножку кресла. Телефон, новенькая моя Nokia лежал чуть поодаль, под столом и старательно добавлял в мелодию хита Кинчева гудение виброзвонка.

— Сейчас…

Я попробовал встать, но сила притяжения оказалась более могущественной, чем я мог предположить. Под стол пришлось ползти на брюхе, подобно библейскому змею. Знай свое место, пресмыкающееся.

— Да иду уже… Алло!

Мужской голос, надо сказать, довольно приятный, был мне незнаком.

— Каширин, ты мужик умный, так что два раза повторять не буду. Оставь в покое Анну Алтуфьеву.

— Это кто? — спросил я, не надеясь, в общем-то, на ответ.

— … и Серапиона окороти. И забудьте, что вообще такую знали, вам же лучше будет.

— Кто это? — спросил я, но тут трубка разразилась свистом и треском, а потом подарила мне короткие гудки. Определитель номера после фразы «Конец разговора» показал только черточки.

Очень мило.

Я отключил телефон, перевернулся на спину и стал смотреть в потолок.

* * *

Анна оказалась законопослушной девушкой и в наш офис по повестке пришла без опоздания. Дежурный проштамповал ей пропуск, подписал повестку и известил, что ей предстоит пройти установленные тесты для выяснения наличия экстрасенсорных способностей. Анна спокойно кивнула, словно проходила подобные тесты по три раза на дню, и Денис, мой коллега, повел ее в лабораторию.

Мы с Серапионом устроились на наблюдательном пункте и принялись смотреть, как Денис надевает на Анну микродатчики. Нас она не видела: нашу комнатушку от основной лаборатории отделяло зеркальное окно; зато я прекрасно рассмотрел, что рыжие корни волос она закрасила черным, а макияж ее заметно приличнее, чем тогда, в Доме Литератора.

— Волнуешься? — спросил Серапион как бы между прочим, перебирая бумаги на своей полке.

— Ничуть, — совершенно правдиво ответил я.

Анонимный телефонный звонок меня нисколько не напугал. Таких речей я наслушался, будучи журналистом, и застращать они могли примерно так же, как голая задница — ежа. Гораздо важнее было то, что дурное предчувствие никуда не ушло, а видение очередной вариации моей жизни язвило, словно рыболовный крючок под черепом. Семья… пусть не самая хорошая и не особо любящая, но — семья. Мать, отец, даже брат… гораздо лучше, чем полуголодная жизнь в приюте.