Следы неизвестного

— Ах ты, гад! — кричал Яковлев, все еще пытаясь ударить своего бывшего друга. — Загреб всю монету, а на меня бочку катишь? Где твоя посылка? Я, дурак, пошел за тобой на это дело, влип и теперь получу свое. Но лишнего ты на меня не вешай! Понял? А то я в твои карманы наложу столько, что не унесешь! Помни это. Я тебе по пьянке проиграл деньги, а не жизнь. И голову под пулю вместо тебя подставлять не стану…

— Сядь, Яковлев, — спокойно сказал Сысоев, дав ему выкричаться. — Будешь драться табуреткой — прикажу надеть наручники. Значит, ты не подтверждаешь показания Ошейникова. Ты пошел на преступление, чтобы вернуть крупную сумму, проигранную ему в карты. Я правильно тебя понял? Так и запишем… Сколько именно проиграл?

— Восемьсот двадцать… Да по мелочам еще брал. Жрать нечего было. Всего около девяти сотен за мной числилось.

— Вопрос к Ошейникову. Вы подтверждаете показания Яковлева?

— Подтверждаю… Только кассу грабить, чтобы долг получить, я ему не предлагал. Он сам навязал это дело…

— Я навязал? — опять вскинулся Яковлев. — Да ты ж, сволочь, сапоги меня заставлял себе надевать!.. Что ж ты говоришь?

— Довольно, Яковлев! — опять остановил его Сысоев, радуясь, однако, этой передышке: он чувствовал, что сейчас задаст главный вопрос, и не хотел, чтобы тон вопроса подчеркивал это. — Вопрос к Яковлеву. Куда, кому и с чем должен был выслать посылку Ошейников?

— Да нет… Это я сгоряча… Пусть он сам говорит… Я ничего не знаю.

— Ошейников, ответьте на тот же вопрос.

— Какая посылка? — поспешно переспросил Ошейников. — Ничего не знаю. — И, взяв себя в руки, попытался острить: — Посылки только принимал. Из зоны, гражданин начальник, их не шлют…

Сысоев, однако, видел, что Ошейников не спускает настороженных глаз с напарника. Тот смотрел в стол.

Вскоре, сказав ритуальные завершающие фразы в микрофон и щелкнув клавишей магнитофона, Сысоев прекратил очную ставку и дал обвиняемым прочесть их ответы и подписаться под ними.

Оставшись один, немедленно набрал номер Голубицкого:

— Михаил Константинович, хотите послушать одну очень интересную пленку?

Через две минуты Голубицкий был в кабинете.

Перекрутив катушки магнитофона, Сысоев нашел нужное место и прибавил звук.

— …Загреб всю монету, а на меня бочку катишь? Где твоя посылка?.. — раздался в кабинете голос задыхающегося от бешенства Яковлева.

Сысоев пощелкал клавишами и воспроизвел фразы снова. Потом выключил магнитофон.

— Ну как?.. Показания о посылке ни тот, ни другой не дали. Придется самим искать. Причем сразу надо по копиям квитанций, где значатся фамилия и адрес получателя. Если уж он догадался упаковать деньги в посылку, то изменить фамилию отправителя тоже мог догадаться… И — сроки, Михаил Константинович, сроки!.. Понимаю — нелегко, но сроки жмут…

Посылку, вернее документы на нее, нашли через день. Некий Иван Петрович Царев отправил почти пятикилограммовый ящик уже небезызвестному Владимиру Николаевичу Ошейникову. Но не в город Таллин, как мог предполагать Сысоев, а на главпочтамт в Одессу. Корешок посылочного бланка следователь, взяв образцы почерка у Ошейникова и Яковлева, направил на графическую экспертизу. За посылкой в Одессу был командирован Чернов.

Прошло еще четыре дня, и в Мурманск вернулось самое ценное почтовое отправление, какое когда-либо пересылали заполярные связисты. Семь с половиной тысяч рублей, завернутые — для веса — вместе с двумя половинками кирпича в старое тряпье, прибыли в полной сохранности.

В отделе все ходили именинниками. А Сысоев нервничал: экспертиза задерживала ответ. Между тем предстояло провести еще несколько допросов по вновь открывшимся обстоятельствам, заново, детализируя действия каждого, предъявить обвинения, написать обвинительное заключение, оформить как следует дело — и все это за три дня.

Он успел бы все это сделать. Пришел ответ экспертов: да, посылочный бланк заполнен рукой Ошейникова. Преступник, прижатый уликами, сознался. Новые постановления о привлечении в качестве обвиняемых тоже были написаны вовремя…

Всю обедню испортил Яковлев. Когда он прочитал:

«…Деньги Ошейниковым были в посылочном ящике отправлены в Одессу, где Ошейников впоследствии собирался поделить их с Яковлевым, чтобы продолжить паразитический образ жизни… —

то категорически заявил:

— В Одессу я не собирался ехать.

Ошейников, опасаясь, видимо, еще более ухудшить свое положение, твердил противоположное: договорились встретиться в Одессе и там разделить деньги с вычетом долга.

На очной ставке, где дело опять чуть не до драки дошло, ничего нового выяснить не удалось. Следователь верил Яковлеву.

Но суду, Сысоев знал, нужны были не догадки, а доказательства, четко определяющие степень вины каждого преступника.