Следы под окном

...Физики утверждают, что будто бы существуют в материальной вселенной так называемые черные дыры: это когда целая планета может сжаться в маленький камешек, а то и песчинку, и та песчинка будет таить в себе огромную неразгаданную силу. Так же могут сгуститься, сжаться события в жизни какого-нибудь человека. И тогда не расслабить этот сжатый комок и не освободиться от его силы. Так всю жизнь потом и находится человек в плену тех событий и той силы, которые держат его, как магнит железные опилки.

Сгустились, запутались и события санаторной жизни Алены, да так, что показалось ей - и выхода нет. Это было продолжение давних трагических событий, отзвук их. Судьба бывает незаслуженно жестока к некоторым людям, она снова и снова возвращает их к тем событиям, от которых человек старается убежать, забыться. И снова все сжимается в трагический комок, который не разбить, и не откинуть от себя, и не сбежать от него никуда.

Ах ты, судьба, жестокая, подлая, зачем же ты припрятала такой удар для Алены, когда к ней пришла любовь, которой она была обделена, пришло счастье...

...Утро было чудесное - солнечное, теплое, прозрачное, с такой чистой небесной голубизной, что гуси, летевшие стройным клином, тоже казались синеватыми.

Эту ясность и прозрачность утра Алена увидела, как только проснулась. Окно было залито солнцем, солнечный квадрат лежал на полу, доставая до противоположной стены. Алена протянула руку в сноп света, почувствовала его теплоту, и эта теплота передалась всему ее телу.

- Весна, весна - красно летечко, снеси, курочка, мне яичечко, пропела она и засмеялась. - Так у нас весну встречают.

Валерия, которая встала раньше и уже одевалась, спросила:

- Ты мне и не похвалилась, как вчера съездила.

- Хорошо съездила.

- А все же? На квартире погостила? Постель мягкая?

- Мягкая, мягкая, мягкая! - Алена вскочила, обняла Валерию, чмокнула в щеку. - Ой, какая мягкая была.

- Ну, так и у нас с Цезиком не была твердая. - Валерия похлопала по своей застеленной кровати. - Что и думать, не знаю. Он всерьез хочет жениться на мне.

- И хорошо. А мне Аркадий Кондратьевич сказал, чтобы я написала заявление об увольнении и переезжала к нему. Что делать?

- Шанс редкий, не упускай, увольняйся и переезжай. У тебя, милая, преград нет. А у меня возраст, почти восемь лет разницы.

- Да вам же никто не дает ваших лет. Вон какая стройная. Не скажешь, что старше Цезика.

- Спасибо за комплимент. Но это теперь не так заметно. А через десять лет? Я на его ухаживания смотрю просто: курортная любовь, ему хорошо со мной, мне с ним. Погуляли и разъехались.

- Так, может, и у меня курортный роман?

- Аркадий Кондратьевич - человек серьезный. Это не Цезик.

Так они поговорили, пока собирались к завтраку, и пришли в столовую в хорошем настроении позже своих соседей.

Зимин был в новом красноватом свитере с высоким воротником, с пушистыми вымытыми волосами - только что из бассейна. Не обращая ни на кого внимания, он встал и поцеловал Алену. Никакой реакции в зале этот поцелуй не вызвал - большинство его не заметило, а кто видел, посчитал обычной курортной галантностью и знаком симпатии, и только. Зимин спросил у Алены, написала ли она заявление на увольнение.

- Да некогда еще было, - весело ответила Алена, нисколько не смутившись от его поцелуя на людях.

- Напишешь сразу после завтрака.

- Вот так, милая, - сказала с нескрываемой завистью Валерия Аврамовна, - все и кончается. Ты теперь в руках своего властелина и мужа Аркадия. Жена да убоится мужа.

- Жена... - засмеялась Алена и взглянула на Зимина, сосредоточенно расправлявшегося с отбивной. Вмиг вспомнилась его квартира, спальня, широкая постель... как стояла перед ней, не осмеливаясь снять платье, а потом словно в омут головой бросилась, ничего не помня, только ощущая, что вся горит... Вспомнила и почувствовала, что краснеет, нагнулась над тарелкой, чтобы окружающие не заметили.

Цезик все же заметил, произнес глубокомысленно:

- Стыдливость - признак неиспорченной и стыдливой натуры. Алена Макаровна, будьте добры, подайте мне вон ту блондинистую булочку, - показал он на хлебницу, видимо, желая помочь Алене справиться со смущением.

Зимин опередил Алену, взял хлебницу, поднес к Цезику.

- Выбирай любую, бедный философ.

- С тем, что я философ, не согласен, - миролюбиво возразил Цезик, - а что бедный, так это верно.

- Бедненький мой, - погладила его по залысинам Валерия. - И чем же ты бедный?

- Мне всегда чего-то не хватает. Потому и бедный.

- Ну, дорогой мой, - вступил в разговор Зимин, - бедность имеет свои преимущества. Она защищает человека от лишних друзей.

- Здорово сказано, - Цезик полез в карман за записной книжкой. - Надо записать этот афоризм.

После завтрака Зимин повел Алену в свою комнату, где написал для нее заявление на увольнение.