Следы под окном

- Веселом? - Зимин задумался, усмехнулся, видимо, вспомнив что-то забавное. - А вот было недавно. Там же, в вашей области, - обратился он к Алене и назвал район. - Судили группу воров, а среди них была цыганка. Стала она просить у суда снисхождения, как кормящая мать. "Какая ж вы кормящая, - говорит судья, - вашему младшему ведь шесть!" - "Тарас, иди сюда, покормлю!" - позвала цыганка. Из коридора в зал вбежал цыганенок и давай сосать у матери сиську.

Цезик вытащил из кармана записную книжку, начал записывать.

- Интересно, интересно, - крутил он головой, - где-нибудь можно использовать.

- Гонораром со мной поделитесь, - пошутил Зимин.

Пообедав, они вчетвером прогулялись вдоль озера, поговорили и разошлись по комнатам на тихий час.

- Ну, Алена, ты адвокату определенно понравилась, - категорично заключила Валерия Аврамовна, когда они закрыли дверь своей комнаты.

- Да что вы, - смущенно возразила Алена, - он просто вежливый человек.

- Не выпускай его, послушайся меня. А я возьмусь за Цезика. Расшевелю его.

Алена хотела сказать, что Цезик, пожалуй, молод для Валерии, да вспомнила, что и она намного моложе Аркадия Кондратьевича, и промолчала. "А, - подумала она, - все это пустое. Лишь бы время провести".

- Нам повезло, - не умолкала Валерия, - наши мужчины не пьют. Теперь ведь, когда знакомятся с женихом, чем интересуются? Не тем, каков он красивый или некрасивый, любит или не любит, а пьет жених или не пьет. Вот времена наступили.

- Я бы не сидела вековухой, - призналась Алена, - женихи находились, да все пьяницы. А с ними жить - горе пить. Лучше уж одной.

- Таким и море по колено, - тяжело вздохнула Валерия, вспомнив про своего мужа. - И сколько ж их утонуло в этом море!

- Ой, и утонуло... А все-таки жаль их. Идешь, а он, бедняга, лежит, как мертвый, шевельнуться не может.

- Жалела и я раньше, а теперь травила б, как клопов.

Алена засмеялась, вспомнив случай, рассказала соседке:

- Зимой как-то шла я с работы, темно уже, а пьяный лежит - на снегу, без шапки. Мороз крепчает, замерзнет, думаю. Подняла его, посадила, шапку надела. А он глаза продрал да - цап меня за грудь. Я ему как врежу по щеке и бежать.

Вот так поговорили они на эту неожиданно возникшую тему, будто не было больше о чем говорить, и улеглись в кровати. Валерия сразу заснула, а Алена, хоть и устала за дорогу, так и не смогла задремать. Лежала, перебирала в памяти, до малейших подробностей, все, что было в дороге и что произошло тут, в этот первый санаторный день. Когда закрывала глаза, мерещился стук колес, приглушенная беседа попутчиков, выплывали лица людей, встреченных в санатории.

"Хорошо мне тут будет, - пришла она наконец к отрадному заключению. И люди возле меня хорошие. Очень хорошие".

И начались для Алены санаторные дни, безмятежные, беспечные, когда с утра человека ждут одни приятные обязанности - не пропускать процедуры, не опаздывать в столовую, ложиться спать в определенное время. Все прежние заботы, связанные с работой и домашними делами, забылись, ни разу Алена о них не подумала, как ни разу не вспомнила, что на ее маленьком огородике возле хаты пора сеять морковь, укроп, петрушку, сажать чеснок. Все это будто вычеркнулось из памяти, и думать не хотелось, даже противно было об этом думать.

Процедур ей было назначено немного: хвойно-желудочные ванны, кислородный коктейль, массаж плеча - рука побаливала. Не жизнь, а малина, как говорит Цезарь Лысцов, рай земной, только короткий, всего двадцать шесть дней. Как нигде, наслушалась тут Алена разных смешных историй, анекдотов, хохм и хохмочек. На каждом шагу розыгрыши, шутки, рассказы про выдуманные и невыдуманные комические случаи. Народ отдыхал в это время в основном городской, большей частью пенсионеры, люди бывалые, много чего повидавшие и пережившие, им было о чем рассказать.

Отдыхало в санатории и несколько человек из села, тоже, как и Алена, впервые. Один такой, Семен Раков, был даже ее земляком, из одной области. Очень уж он скучал по работе, мучился от безделья.

- И как это можно ничего не делать, а только есть, лежать, гулять? удивлялся Семен и старался найти себе хоть какую-нибудь работу: помогал уборщицам в корпусе, брал у дворничихи метлу и подметал дорожки, вскопал огород для Магды, одинокой женщины, сторожившей санаторные склады, магазин, лодочную станцию.

Магду эту, пятидесятилетнюю женщину низенького роста, в военных защитного цвета брюках с красным кантом, в солдатском стеганом бушлате, все отдыхающие видели каждый вечер: ходила она по территории санатория с одностволкой, охраняла свои объекты, и рядом с ней бегала забавная, белая с черными пятнами, собака.

- Ружье заряжено, и вот еще патроны есть, - отвечала она на подтрунивания тех, кто сомневался, что из винтовки можно выстрелить. - Так пальну, что не встанешь.

Алена познакомилась и с Магдой, и с Семеном Раковым. Магда во время войны партизанила в их области, сюда приехала сразу после освобождения к брату и живет в его хате. А брат давно умер. И поскольку Семен и Магда оказались земляками, Алена с ними и подружилась.