Следы под окном

- Вон, глядите, легок на помине, - показала Фрося рукой в конец коридора, - язвенник наш показался.

По коридору шел с махровым полотенцем под мышкой - видно, на какую-то процедуру - плечистый здоровяк. Клетчатая рубашка, застегнутая на все пуговицы, была тесновата ему, воротник впивался в толстую шею.

- Ну и язвенник! - не удержалась Алена.

- Привет, бабоньки, как вы тут без нас? - спросил он с высоты своего мужского превосходства.

- А никак, - ответила за всех Фрося. - Женя, а ты как спал сегодня, бабы не снились?

Он сделал вид, что задумался, и с серьезным, даже строгим лицом - без тени улыбки - ответил:

- Сон видел. Наполовину правда, наполовину нет. Приснилось, что обнимаюсь с красивой молодой девахой, а проснулся - ты рядом, Фрося.

- Дурень, что это ты мелешь? - разозлилась Фрося и замахнулась на него целлофановой сумкой.

А Женя-язвенник так и не улыбнулся, пошел дальше, в душевую.

- Трепло! - крикнула сердито вслед ему Фрося. - Хоть бы правда была, что спала с ним, а то...

- Да что злиться, - попробовала успокоить ее Алена, - пошутил человек.

- А я хорошею, когда злюсь, - примирительно ответила Фрося. - Вот отобью твоего адвоката, - шепнула она Алене на ухо.

- Давай, отбивай, - улыбнулась Алена и посочувствовала толстухе: это же надо такой груз на себе носить.

У Алены в этот день были приглашения на прием к двум врачам невропатологу и зубному, хотя она не жаловалась ни на нервы, ни на зубы. Решила сходить пока к невропатологу, а зубного оставить на завтра.

Из бассейна, раскрасневшиеся, с мокрыми волосами вышли Зимин и Цезик. Остановились возле Алены.

"Какой стройный Аркадий Кондратьевич, - подумала Алена, невольно сравнивая его с Цезиком, - хоть и немолодой".

- С легким паром, Аркадий Кондратьевич, - пропела Фрося, - как плавалось?

- Хорошо, - ответил тот, - советую и вам поплавать.

- В следующий раз на пару с вами. Поплаваем?

Зимин сделал вид, что не слышит.

"Ага, поплавала? - порадовалась про себя Алена. - Отбивай, отбивай".

Массажистка позвала следующего, очередь была Фросина. Зимин и Цезик пошли в свою комнату, Алена осталась в коридоре ждать вызова. Увидела Семена Ракова, и неприятно заныло сердце. Хоть бы Семен не подошел, не полез с расспросами про Кривую Ниву, не заставил снова вспоминать то... А его при встречах всегда тянуло на разговоры о ее прошлом, и тогда наплывали воспоминания, горькие, тягостные, как ни старалась заглушить их Алена, выступали, как пятна крови сквозь бинты на незажившей ране. Слой в три с лишним десятка лет не приглушил остроты боли и ужаса того давнего времени.

Семен словно почувствовал, что Алена не хочет с ним встречи, и не подошел к ней, только махнул издалека рукою и стал спускатья вниз по лестнице.

Алена побыла на массаже, съела пену кислородного коктейля, потом посетила невропатолога. Старичок с бородкой клинышком и в пенсне напомнил ей традиционного земского врача в фильмах о дореволюционной России. Старичок постучал молоточком по коленям, чиркнул по груди, приказал, зажмурив глаза и растопырив пальцы, попасть пальцем в палец. Когда Алена все это выполнила, он долго что-то писал, а потом спросил:

- Не было ли у вас травмы или контузии?

Алена рассказала, что в войну ее били по голове и расстреливали.

- Вот как... Простите, это, должно быть, страшно. У вас, конечно, бывают головные боли?

- Раньше часто бывали, теперь реже. - Алена разволновалась.

Врач дал ей выпить каких-то капель, начал успокаивать.

- Старайтесь не волноваться, ни в коем случае не курите и не пейте спиртного.

- Этой заразы не употребляю, - повеселела Алена.

- Вот и хорошо, - обрадовался перемене в ее настроении доктор. Он расспросил, какие процедуры она принимает, одобрил ванны и прогулки, посоветовал бывать на воздухе как можно больше и отпустил.

"Заметил, что нездоровая, - грустно подумала Алена. - Ах ты, боже мой, откуда же будет здоровье?"

Захотелось заплакать, но сдержала себя и, чтобы развеяться, немного забыться, поспешила к группе отдыхающих в конце коридора, где балагурил Женя-язвенник.

- У нас два соседа есть, - услышала Алена, - так друг перед другом всю жизнь выставляются. Один что-то купит, и сосед то же самое. Один на своем крыльце поставил бутылку из-под коньяка: вот, гляди, что я пью. А сосед его две такие бутылки выставил на своем.

- Кто это из вас теперь коньяк пьет, - прозвучал насмешливый Фросин голос, - самогон да "чернила" хлещете. Мой вон завел брагу на самогон, так я туда соли бухнула, и брага пропала. Свиньям скормила.

- А муж тебе за это не всыпал?

- Мне? Я еще ему всыплю.