Следы рептилии

Сергей обошел ее и на цыпочках двинулся вперед — туда, где поперек смутно белеющей лесной тропы лежал кто-то. Подойдя почти вплотную, он разглядел скрюченное старческое тело. Седые разметанные волосы странным образом застыли над затылком, словно запечатленные на фотоснимке с короткой выдержкой. Лицо старика при падении зарылось в мох, руки были широко раскинуты. Сергей попытался перевернуть старика на спину, но примерно в полуметре от земли его пальцы наткнулись на что-то твердое и невидимое. Это что-то было не холодное и не теплое, совершенно гладкое и безукоризненно прозрачное, как тщательно отшлифованный стеклянный слиток.

— Господи! — застонала старуха. — Кара какая.

— Вы вот что, — сказал Сергей, — быстро идите обратно. Телефон знаете где?

— На ферме. Да я и звонить-то не умею.

— Попросите сторожа. Пусть свяжется с милицией. Объясните, что и как, только короче. Я здесь подожду.

— Может, батюшку позвать?

— Идите, я же сказал!

— А ты? Пойдем вместе. Пропадешь, дитятко!

— Иди!!!

Старуха исчезла быстро и бесшумно, словно сама была порождение этого мрака и нереального мира. Сергей присел на корточки и попробовал на ощупь определить границы прозрачного саркофага. Он скрывал почти всe тело деда вместе с ружьем.

Наружу торчали только ноги — одна по щиколотку, другая по колено. Сергей стянул стоптанный кирзовый сапог и потрогал совершенно ороговевшую от долгой жизни и тяжких трудов пятку старика.

— Теплая, — сказал он негромко, прислушиваясь к своему голосу.

Ему было не то чтобы страшно, но как-то необъяснимо тоскливо. Предчувствие какой-то беды томило душу. Казалось, он ощущал на себе холодный пронизывающий взгляд чего-то недоброго, таящегося в лесу.

— Тьфу, ерунда какая-то! — он выпрямился, решительно шагнул вперед и…

— Подойди! — завизжала темнота вокруг.

— Подойди! — завыл лес.

— Подойди! — эхом загрохотало небо.

Инстинкт сработал быстрее разума и заставил тело резко метнуться в сторону — сначала заячьими прыжками сквозь колючие кусты, а потом, после столкновения с сосновым пнем, кувырком по мягкому мху.

— Подойди! — голос начинался нестерпимо высокой, пронзительно звенящей нотой, но быстро менял тональность и переходил в могучий басовый рев. — Подойди, не бойся!

— Я не боюсь, — пересохшими губами прошептал Сергей. Сердце его колотилось так, что нестерпимо заныло под правой ключицей. — Я не боюсь! — повторил он и, сознавая, что делает страшную глупость, вышел на тропу.

Впереди, среди деревьев, скрывалось что-то огромное и бесформенное, почти такое же темное, как и ночь.

— Тебе не будет причинен вред, — взвизгнуло и заскрежетало оттуда. — Мне нужен ответ на вопрос. Может быть, на несколько.

— Кто вы такой? — сказал Сергей, чтобы только не молчать.

— Я не принадлежу к каким-либо проявлениям живой или неживой природы этой планеты, точно так же, как и не являюсь воплощением неких иррациональных сил. Если тебе хоть что-то известно о реальном устройстве Вселенной, ты поймешь, кто я.

— Значит, вы из космоса? — спросил Сергей.

— Твоя осведомленность упрощает дело. Теперь ответь на мой вопрос. Учти, чтобы задать его тебе, мне пришлось в течение бесконечно долгого времени преодолевать бесконечно большое пространство. Ответ на него важен не только для тех, кто послал меня — но и для вас, землян.

— Спрашивайте, — сказал Сергей. Он все еще не верил в реальность происходящего.

Самому себе он казался невольным участником чьего-нибудь грандиозного бреда или дурного сна.

— На эту планету совершил когда-то посадку космический аппарат. Что стало с ним и его экипажем?

— Не знаю. Я об этом никогда не слышал.

— Посадка была вынужденной и должна была сопровождаться такими грандиозными катаклизмами, память о которых сохраняется на очень долгий срок.

— Он не взорвался?

— Нет. После посадки он даже сумел послать несколько сообщений. В одном из них говорилось, что на планете существуют разнообразнейшие формы жизни, в том числе и разумные, хотя цивилизация в общепринятом смысле этого слова отсутствует. Эти разумные существа не создали, или не могли создать какое-либо стабильное общество. Их взаимоотношения между собой и с низшими биологическими видами отличались необыкновенным антагонизмом, выражавшимся в жестоком и бессмысленном истреблении живых организмов. Причем делалось это чаще всего безо всякой утилитарной цели, а ради одной идеи уничтожения. Исследование мозга этих разумных существ, проведенное биологами экспедиции, дало удручающие результаты: в нем не оказалось ничего, что в дальнейшем могло стать зачатком нравственности, морали или гуманизма. Это была раса убийц и разрушителей. Они способны были творить только зло. Патологический жестокий разум — редчайший случай во Вселенной.

— Это сказано о людях?

— Да.

— Неправда! Люди совсем не такие! Бывают, конечно, разные выродки, но чтоб такое…

— Хорошо. Лучше слушай дальше. Последнее сообщение оказалось коротким и бессвязным. Из него можно было понять, что местным жителям каким-то образом удалось захватить космический аппарат. Ты по-прежнему утверждаешь, что ничего подобного не знаешь?

— Решительно ничего не знаю.