Следы в Крутом переулке

— Сами потом начнете с одного из таких же вариантов. Кто мог его толкнуть? Мать — родного сына? Хоть она и не заслуживает доброго слова, но не могла. Да и к чему ей это: воровать умеет и так. Я подумал тогда: не собирается ли Жуйчиха… это мать Пашки, Галина Курань… уезжать? Недавно она вышла замуж, в какой уж раз не знаю. По всему чувствовал, что уедет: как торговать стала, как с соседками говорить. Я и подумал: а не замешан ли тут Сличко? Вдруг он живой? Я давно когда-то слышал, что ему большой срок дали. Но больше пятнадцати лет прошло, мог на свободу выйти. После освобождения Новоднепровска он ведь скрывался у нее в хате, прятался, пока не обнаружили. Только злая сила могла ее заставить пожертвовать сыном. Только очень сильная и очень злая. А такой силой вполне мог быть Сличко. Я и подумал: в последние два года не переписывалась ли она с ним? Спросил почтальоншу: нет, не получала она от него писем — по крайней мере на дом.

— Выходит, прокурор прав. Ты хоть что-то знал о Сличко. А я, например, и фамилии такой никогда не слышал.

— Вы, доктор, иначе живете. Все больше с книгами, и много такого знаете и слышали, чего мне никогда не услышать. А у меня, у нас на Микитовке, столько всего у людей — готовые романы. И, кажется, все про всех знаем. Был даже слух, что Сличко чудом расстрела избежал, люди думали — заменили длительным заключением. Что он бежал — узнал я вот от вас. Ну, значит, рассуждаю себе дальше: если она писем не получает, значит, он сам здесь.

— Вовсе это ничего не значит.

— Не спешите. Я вдруг вспомнил, что недавно встретил Гришку Малыху — он с Веркой Осмачко гуляет. Встретил я Гришку, а он ест селедку на улице прямо. Вы бы стали есть селедку на улице? В чем дело, спрашиваю. Да вот, говорит, день рождения пришел к Верке отпраздновать, вчера договорились, а сегодня в дом не пускают. А не пустили, потому что не хотели, чтобы кто-то о чем-то узнал. Или о ком-то. Так я решил, что Сличко тут, в Новоднепровске.

Тут уж я не выдержал — рассмеялся.

— Ну, ты даешь! Привалов знал, к кому за помощью обратиться. Поступай на юридический и прямиком в следователи.

— Смейтесь, чего вам еще. А ведь он действительно тут оказался.

Сергей прошел к старомодному и потертому буфету, поставил на стол, покрытый цветастой клеенкой с разводами, тарелку с хлебом, сковородку с остывшей яичницей, уже нарезанное сало, винегрет.

— Я ж с ночной смены. Еще не завтракал. Не откажите.

— Не откажу. Я тоже с ночной. С дежурства.

— Зато сна ни в одном глазу, раз такой сволочи наконец на свете не стало.

Но не стало и маленькой, пухленькой Любы Сличко, подумал я. И в ту минуту не знал, что наш разговор к Любе и придет.

— А дальше произошло вот что, — перебил Сергей мои невеселые мысли об этой злосчастной фамилии, от которой старшие сестры отказались. — Моего третьего подручного Володьку Бизяева вы знаете.

Я кивнул. Этого славного парня я знал хорошо. Впрочем, его весь город знал: лучший форвард нашей «Звезды».

— Его угораздило влюбиться в младшую дочку этого предателя. — От этих слов Сергея я вздрогнул, он будто мои мысли прочитал. — Да, да, влюбился в ту самую, которой теперь нет.

— Она была беременна, — сказал я глухо. Однако Сергея вопреки моему ожиданию это нисколько не удивило. Он даже кивнул.

— Володька долго не решался сказать родителям о том, что должен жениться на Любе. Она хорошая девчонка. Была… От Володьки я узнал точно, что Сличко здесь. И, кстати, был доволен, что раньше сам угадал. Ну что стоило официально, через газету, что ли, в свое время объявить, что он бежал, что скрывается? Все бы знали. А так… Володька видел его собственными глазами. Они встретились во дворе у Павлины, у тетки Паши. Представляете, тот подлец узнал его.

— Что? — поразился я. — Как узнал? Володе же только в этом году идти в армию. Где они могли встречаться?

— А они и не встречались.

— Но как же он мог его узнать? Если и видел когда-то двухлетнего, как узнать в здоровом парне?

— Вы слушайте. Со двора Володя сразу же ушел. Мы тогда тоже работали в ночной смене, и на заводе он мне рассказал. И просил пойти с ним и с Любой к родителям. Утром и пошли. Было то десятого числа. Пришли мы втроем к нему домой. И он с ходу сказал отцу с матерью: женюсь на ней. Без меня бы он так и не решился. И хотя вовсе не такой судьбы я ему хотел, уважать его чувства был обязан. Но знаете, что там произошло? Не поверите. Мать сразу отказала: нет, этому не бывать, если ты не хочешь убить меня. Представляете мое положение? А какого им? Девчонка в слезы — и бежать. Володя — за ней. Но отец сумел вернуть его. Садись и слушай, сказал отец. Мать с бабушкой вышли из комнаты. Мы остались втроем. Я тоже хотел уйти, но мне не позволил отец Володи. Вернее… вернее — не отец. Потому что он первым делом сказал: Володя, сынок, я не отец тебе, не я твой отец. Конечно, я не помню в точности всех его слов. Но это он сказал: сынок, я не отец тебе, я не твой отец…

Вот что узнал Володя, вот что узнал Сергей.