Следы в ночи. Инспектор Уэст и дорожные катастрофы. Вынужденная оборона

Водитель включил мотор, и вскоре машина тронулась с места.

4 Роджер Вест

Старший инспектор Роджер Вест, иначе «Красавчик», завернул в свой кабинет и удивился, заметив, что четверо других старших инспекторов, с которыми он делил помещение, столпились около окна. Этих людей он знал настолько хорошо, что принимал как «нечто» само-собой разумеющееся.

Вот стоит Эдди Дэй со своим колоссальным брюхом и выдающимися вперед зубами, которые не дают ему возможности плотно закрыть рот. Рядом — массивный, высокий Билл Слоун, недавно возвратившийся из другого отдела. У него свежее розовощекое лицо, светлые волосы. Внешне он больше походит на футболиста, чем на профессионального детектива.

А вот и Коддер, полный, чуточку нудный, но дотошный. И, наконец, самый маленький из всех и самый старший по возрасту Джим Ридон.

— Хэллоу, Роджер, ты уже слышал? — сразу же спросил Ридон.

— Народный праздник или праздник для преступников? — усмехнулся Роджер.

Подобное «тайное совещание» означало нечто необычное, причем непосредственно затрагивающее интересы Скотланд-Ярда. Например, слухи о новом расписании дежурств по ночам, о премии или чьем-то выдвижении по службе. Однако, уже задавая свой шутливый вопрос, Роджер сообразил, что неверно расценил настроение приятелей и добавил уже более серьезно:

— Нет, я ничего не слышал. Я сию минуту пришел.

У него создалось странное впечатление, будто бы они не знают, как ему преподнести новость. Даже Слоун, его старейший друг, который работал под его руководством множество лет, вроде бы тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Ридону явно не нравилось то, что он должен был сообщить. Его темно-карие глаза были очень выразительными.

— Что, аппеляция Ньюмана? — нетерпеливо спросил Роджер, — они же гарантировали…

— Это П.К., — сказал Ридон, — тромб коронарных сосудов вчера вечером и дело дрянь, как утверждают врачи, — едва ли протянет.

— Ох! — только и вымолвил Роджер. — Ох! — Теперь ему было ясно их состояние. Медленно вытащил он из кармана сигареты, закурил, внимательно глядя на приятелей, понимая, почему им так не хотелось сообщать ему печальную новость. Он глубоко затянулся и спросил:

— Где он? — Ему было нужно что-то сказать, потому что в конечном итоге было безразлично, где именно лежит при смерти сэр Гай Чартворд, помощник комиссара криминального департамента.

— Вестминстерский госпиталь, — ответил Ридон.

— Когда поступили последние сведения?

— Только что говорил Нортлэндон, ну, а перед тем он разговаривал с секретарем.

— Ох! — Роджер снова затянулся.

Он вроде бы подключился к их группе, являясь одним из них, но в то же время у него было особое положение. Ему ничего не стоило посмотреть из окна на большой двор, раскинувшийся внизу, или на другие окна здания Департамента криминальных расследований, представить в одном из них Чартворда… Большой толстый человек, уступавший только Эдди Дэю по величине живота, со здоровым обветренным лицом и яркими голубыми глазами, венчиком седых волос и огромной лысиной, которая блестела, как начищенный самовар. Таков был Чартворд, внешне напоминающий фермера, который мог быть придирчивым, чертовски недоверчивым, но был самым популярным помощником комиссара во всем Департаменте.

«Приятель каждого полицейского» — однажды сказал про него какой-то остряк и был очень близок к истине.

Друг Роджера Веста.

В Департаменте не было ни одного человека, который не считал бы это само собой разумеющимся. Поэтому и понятно, что известие о болезни П.К. сильнее всего подействовало на Роджера. Они с Чартвордом «видели» проблемы почти одинаково. Только вчера вечером они обсуждали вместе вот в этой самой комнате, когда сюда заглянул Чартворд сообщить Роджеру, что ему до сих пор не звонили из аппеляционного суда о последнем прошении осужденного убийцы о помиловании.

Убийца, молодой парень Ньюман, был уличен в убийстве собственной тетки. Запутанное дело, трудное, если не сказать безнадежное, над которым они с Чартвордом бились в течение многих недель.

— Секретарь собирается рассылать бюллетени по мере их поступления, — прервал его невеселые думы Ридон.

Иными словами, Роджер лично ничем не может помочь. Вряд ли требовалось об этом говорить. Он вынул недокуренную папиросу изо рта и швырнул в еле теплящееся пламя камина. Несколько кусков угля раскалились докрасна.

Снаружи светило яркое мартовское солнышко, но в помещении было промозгло.

— Кортланд хочет поговорить с тобой после того, как ты просмотришь бумаги у себя на столе, — добавил Ридон.

— Благодарю. А вообще, что за ночь была сегодня? — Роджер двинулся к своему столу, стоящему в самом дальнем от дверей углу. Он был ярко-желтого цвета, по заднему краю стояло четыре ящика с надписью: «поступившие», «изъятые», «текущие» и «законченные». Перед столом стоял вертящийся стул.

Сзади на стене было темное пятно в том месте, где его касался стул Роджера, когда тот его отодвигал, садясь за стол или вылезая из-за него.