Следы ведут в Караташ

Впереди еще извивалась узкая полоса дороги, а там, где она круто сворачивала направо, за темно-зелеными кустами синело озеро. И оттого, что лежало оно в глубокой котловине, а со всех сторон, подобно краям огромной чаши, дыбились горы, поросшие густым лесом со светлыми прогалинами там, где были каменистые сбросы, и оттого, что сверху было небо, местами синее, местами серебристое, местами словно подернутое слоем расплавленного золота, и оттого, что воздух был прозрачен и чист, — озеро тоже переливалось всеми красками. Оно было то синее, то желтое, то зеленое, то почти коричневое — там, где вода подступала к самому берегу и со дна подымались бурые водоросли. Озеро менялось каждое мгновение. Вот солнце передвинулось по горизонту и переместило тени, пробежало облачко, и легкая рябь тронула прозрачную поверхность озера. Все изменялось сразу: где вода была синяя, появилась позолота, а на месте золота вспыхнули и заиграли все цвета радуги...

Вода в озере была такой чистой, что просматривалось далекое дно — оно, однако, вовсе не казалось таким далеким. Серебров без особого труда разглядел целую стаю красноперых рыбок — они промелькнули в косом луче солнца, пробившемся сквозь густые заросли орешника, и исчезли в фиолетовой дымке подле берега... Таинственные водоросли раскачивались, колеблемые течением: они были самой разнообразной формы, словно выходцы из совсем иного, неземного мира. Заросли их вклинивались в светлую траву, разросшуюся у берегов.

Над горами только что рассеялся туман; леса, умытые вчерашним дождем, засверкали на солнце. А высоко-высоко, у каменистого гребня, где кончалась растительность и голые известняковые глыбы — желтые с красными отвалами — словно перья гигантской птицы, топорщились в небо, плыли разорванные облака. Непонятно, откуда они брались, но тут же исчезали, едва только переваливали через гребень... Гора слева напоминала человека, погрузившегося по грудь в землю и пытающегося выкарабкаться оттуда.

Руки охватывали озеро с двух сторон и упирались в две другие горы справа... Голова человека была огромна и вся поросла лесом, который издалека казался лохматой гривой. Стремительный пик, вонзившийся в небо, напоминал шишак шлема, а облака, повисшие на самом острие, были как страусовые перья — очевидно, в темноте, на фоне светлого неба, картина эта была еще более впечатляющей — недаром люди называли этот гребень горой Дьявола... Во время гроз узкие ущелья, бороздящие его склоны, многократно отражали раскаты грома — и это также создавало особый звуковой эффект, внушавший жителям суеверный страх...

С той стороны, где лежит Узунабад, лесов совсем почти не было: склоны гор были каменисты и серы, лишь кое-где пробивалась чахлая растительность. Зато долина, рассеченная стремительной Кызылдарьей, такой стремительной, что почти вдоль всего ее течения стояли сипаи[5], предохраняющие берег от разрушения, была сплошь засеяна хлопком, и если бы не карты, разделенные круглоголовым стриженым тутовником, то можно было бы увидеть, что рядки тянутся на много километров и исчезают в сиреневой дымке, затуманившей даль. Там тоже слегка вырисовывались горы: неопытный глаз мог принять их за надвигающуюся грозовую тучу...

А здесь, в густом лесу, стояла первобытная тишина; солнце едва пробивалось сквозь листву. Могучие орешины, как живые существа, вздымали к небу уродливые, покрытые затвердевшей, потрескавшейся корой ветви, а у корней продирался сквозь траву кудрявый подлесок. Суетливые птицы насвистывали в вышине, перелетали с ветки на ветку, осыпая на голову путников древесную труху. Иногда из-под копыт лошадей с предостерегающим шипеньем уползали в траву серые змеи. Чьи-то осторожные шаги похрустывали в чаще, а то вдруг невидимый зверь сорвется, да понесет, подминая под себя сочную зелень...

Местами орех сменялся зарослями яблонь и урюка, тополя, боярышника и клена. На холмах росли кустарники черганака с черными ягодами, крушины и курчавки, покрытой розоватыми цветами. Над глубоким ущельем, в которое врывалась серебристым водопадом Кызылдарья, ровной стеной стояли островерхие ели и темно-зеленая арча.

Объехав озеро со стороны горы Дьявола, путники оказались у пологого ската, на котором тут и там высились конусообразные погребения, сложенные из неотесанного известняка. Рахим показал камчой вверх, и Серебров ахнул от восхищенья. Это были альпийские луга, покрывавшие весь южный склон: местами склон был ярко-синим, местами желтым — так цвели гиацинты; местами он был сплошь в зарослях белых и желтых лютиков...

Отсюда открывался прекрасный вид и на остальные два озера, раскинувшиеся в долине: с высоты все они казались ярко-синими.

Тропа, петляя, вывела их на широкую и хорошо уезженную дорогу.

Скоро впереди замаячили белые строения заготконторы.

— Отсюда таран на машинах вывозят в долину, — сказал Рахим.

— Таран? — Серебров никогда не слышал о таране.

— Это корень, который растет высоко в горах, — пояснил Рахим. — Из него на Узунабадском заводе делают экстракт для дубления кож.