Следы ведут в пески Аравии (второе издание)

Дорогой читатель, вы, наверное, хотите узнать, какова же была судьба патриарха европейских путешественников по Аравии Кар-стена Нибура. Странствия по Ближнему Востоку подорвали его ловек способен сорвать для собственного блага. Я сам не очень-то стремлюсь стать когда-либо отцом семейства, даже счастливым. Но когда я думаю о том, что среди многих сотен девушек и женщин, которых я видел в различных странах, едва ли найдется несколько, с которыми я мог бы жить счастливо, я и тогда не хочу играть в эту лотерею — в ней слишком мало выигрышных номеров, а проигрыш лишит меня навсегда спокойствия и довольства. Мне кажется, что турки и все восточные люди, вместе взятые, включая христиан и евреев в этих местах, много разумнее, чем мы". он задумался. Конечно, в этих местах жених не видит невесты до свершения брака, зато узнает все подробности о ее характере. Когда нет любви, вероятность ошибки меньше.

Прохладный ночной ветер залетел в комнату. С Нила донеслись заунывные звуки ребаба, страстное пение. Молодежь и здесь не скупилась на серенады. "Если бы еще эта музыка имела другой ладовый строй, я бы мог подумать, что я где-то в Швейцарии", — произнес он вслух и продолжал писать: "Ну а если бы и нашлась такая девушка, что толку? Еще неизвестно, признала ли бы она во мне сокровище, о котором мечтала. Ведь пока я один, мое плохое настроение, мое ворчание, моя мрачность портят жизнь мне одному, и я один за это расплачиваюсь".

Длительное вынужденное бездействие, одиночество, горестные мысли измучили Иоганна куда больше, чем самые большие тяготы предыдущих путешествий. Все чаще задумывался он о своей жизни, ее свершениях и неудачах. 6 июля 1817 года он написал матери: "У меня нет никаких неприятностей, я знаю, что исполняю свой долг, и радостно взираю в будущее. Я готов и к хорошему и к плохому, что бы оно ни принесло мне, но во всех случаях надеюсь достигнуть одной цели — увидеть тебя в этой или иной жизни. Поверь мне, дорогая мама, что желание увидеть тебя неизмеримо больше, чем стремление к славе, почету и признанию, а твоя похвала много дороже, чем похвала толпы. Слава, если она когда-нибудь приходит, это пустое чувство, но беззаветная любовь к матери и верность своему долгу в самых тяжелых жизненных ситуациях — это чувство, которое возвышает душу".

В Каире снова чума. Мрачные предчувствия одолевают Иоганна. Какую бы диету, какой бы режим он себе ни устанавливал, прежние болезни продолжали мучить его. В октябре 1817 года, так и не дождавшись каравана, идущего к Нигеру и Тимбукту, Буркгардт свалился с тяжелой формой дизентерии. Около его постели поочередно дежурили Генри Салт и английский врач Ричардсон. Никакие средства не помогали.

…Иоганн Буркгардт попытался ободряюще улыбнуться. Затем твердым голосом сказал консулу:

— Если я умру, вы получите у мистера Гамильтона двести пятьдесят фунтов, которые мне должна африканская Ассоциация, и две тысячи пиастров, лежащие на моем счете в банке, и разделите эти деньги следующим образом: оплатите остаток суммы, причитающейся с меня за "Мемнона", две тысячи пиастров отдайте за здоровье, и летом 1778 года он вышел в отставку и навсегда поселился в небольшом голштинском городе Мельдорфе, посвятив остаток своих дней семье и воспитанию детей. Своему сыну Бартольду, родившемуся в 1776 году, он постарался дать такое многогранное образование, которого сам добился ценой огромных усилий. Сын стал выдающимся историком, знатоком древних языков и древнего мира, финансистом, дипломатом, а о Карстене Нибуре позже в некоторых энциклопедиях напишут: "Отец знаменитого Бартольда Нибура".

В 1802 году Карстен Нибур избран членом французской Академии наук, он — член научных обществ Геттингена, Швеции, Норвегии. Один из германских государей предложил ему дворянский титул, но он от него отказался со словами:

— Это явилось бы оскорблением моего крестьянского рода, который я высоко чту. Измена своему происхождению равносильна эмиграции!

В 1808 году Нибур получил должность государственного советника.

В Мельдорфе он подружился с Генрихом Христианом Бойе, в прошлом редактором геттингенского "Альманаха", в котором печатали свои стихотворения почитатели Клопштока и поэты "Бури и натиска". В 1774 году в "Альманахе" увидели свет первые стихотворения молодого Гете. Теперь Бойе служил судьей, но издательскую деятельность продолжал. В его "Немецком музее" Карстен Нибур опубликовал несколько статей. Долгими вечерами он рассказывал Бойе о своем путешествии по Аравии, которое казалось ему теперь таким далеким. О деятельности тех, кто последовал за ним в Аравию, он читал с интересом, но без капли зависти. Впереди у него самого ничего не было, это он слишком хорошо знал. В старости он полностью ослеп. Умер Карстен Нибур 26 апреля 1815 года восьмидесяти двух лет от роду.

Три шага в неизвестное

Нибур. Зеетцен. Буркгардт. Три имени, три характера, три судьбы. И три подвига. Подвиги совершаются по-разному. Одни — на поле боя. Другие — в тиши кабинета. Третьи — на нелегкой стезе странствий.