Слэм

Я изобразил на лице что-то вроде раскаяния и пробормотал:

— В Гастингсе.

— Гастингс? Гастингс?! — Она почти кричала.

Дама полицейский, сидевшая на полу рядом с маминым стулом, успокаивающе погладила ее по ноге.

— Ага.

— Зачем?

— Ну... помнишь, мы там играли в мини-гольф с Паррами?

— Я НЕ СПРАШИВАЮ, ЗАЧЕМ ТЫ ПОЕХАЛ В ГАСТИНГС! Я СПРАШИВАЮ, ЗАЧЕМ ТЫ ВООБЩЕ КУДА-ТО ДЕЛСЯ?

— Ты говорила с Алисией?

— Да, конечно. Я говорила с Алисией. Я говорила с Кролем, с твоим отцом, я говорила со всеми, кто только мог мне прийти в голову.

На какое-то мгновение я был обескуражен идеей, что мама говорила с Кролем. Я сам не знал, как удержать его в узде, а ей-то как удалось? Интересно, не попытался ли он за ней приударить?

— Что тебе сказала Алисия?

— Сказала, что не знает, где ты.

— И больше ничего?

— Я не вдавалась в ваши с ней отношения, если ты это имеешь в виду. Но у нее очень расстроенный вид. Что ты ей сделал?

Я не хотел ей верить. Единственная хорошая новость, которая могла бы меня порадовать за эти двадцать четыре часа, заключалась в признании Алисии в своей беременности, что исключало бы мою исповедь перед мамой. А оказывается, что и этого не произошло.

— Ох...

— Где твой мобильник?

— Потерял.

— Где ты останавливался?

— Так... в одной... гостинице. Недорогой.

— Чем ты расплатился?

Дама полицейский встала. Поскольку вопрос касался уже не того, жив я или мертв, а того, как я оплатил гостиницу, она, вероятно, решила, что в ней больше нужды нет. По-моему, это непрофессионально. Я, например, мог бы подождать, пока она выйдет за дверь, чтобы рассказать маме, что торговал наркотиками или грохнул какого-нибудь пенсионера. Таким образом она упустила случай арестовать меня. Может, она не беспокоилась, оттого что все это произошло в Гастингсе, а не на ее участке?

— Мы уходим, — сказала дама. — Я еще позвоню вам.

— Спасибо за помощь, — улыбнулась мама.

— Не стоит благодарности. Хорошо, что все живы и здоровы.

Она посмотрела на меня, и я был совершенно уверен, что взгляд ее что-то означает, но что именно — не понимал. Это могло быть: «Слушайся маму», или «Я знаю, что ты не заплатил за номер», или «Теперь мы знаем, что ты плохой мальчик и ВСЕГДА будем за тобой следить». Во всяком случае, это было не простое «до свидания».

Я жалел, что они ушли, поскольку после их ухода никто не мог помешать маме совершить в отношении меня незаконные действия, а она явно была в таком настроении, что могла их совершить. Она дождалась, пока закроется дверь, и спросила:

— Ну так в чем же дело?

И я не знал, что ответить. Почему Алисия не сказала маме, что она беременна? Существовало множество разных ответов на этот вопрос, конечно, но я — поскольку был идиотом — выбрал следующий: Алисия не сказала, что залетела, потому что оказалось, что не беременна. Какие у меня есть причины считать, что она в положении? Если отбросить то, что меня зашвырнули в будущее, может быть, и поддельное, основания такие: Алисия хотела купить тест на беременность. Результатов теста я не знаю, потому что выключил мобильник, а потом забросил его в море. Ну и что — множество женщин покупают тесты, а потом оказывается, что они вовсе даже и не залетели, правда ведь? А иначе зачем покупать тест? Значит, если Алисия не в положении, то и маме говорить ни о чем не надо. Это хорошая новость. А плохая — что, если Алисия не беременна, в связи с чем у меня не было никаких оснований сбегать на ночь из дома.

Мы сели.

— Ну? — спросила мама.

— Можно мне чем-нибудь позавтракать? — вопросом на вопрос ответил я. — И чаю чашечку?

Я был умницей настолько, насколько может быть умницей дурак. Я произнес это с таким выражением, что, мол, предстоит долгая история. Это и была бы долгая история, начни я рассказывать все по порядку.

Мама подошла ко мне и обняла, и мы прошли в кухню.

Она сделала яичницу с беконом, грибной, фасолевый и картофельный салаты, и все в тройном размере. И хотя я был голоден, потому что в Гастингсе съел за день только два пакета чипсов, мне хватило бы и одного завтрака. Более того, пока она готовила, а я ел, мне не нужно было ничего рассказывать. Время от времени она что-то спрашивала: как, мол, ты добрался до Гастингса, не разговаривал ли с кем-то? В конце концов я поведал ей про мистера Брэди, и о работе, которую нашел, и о том, как искал пульт от телевизора, и она смеялась, и все было пучком. Но я знал, что это временно. Я предчувствовал, чем закончится третий завтрак и четвертая чашка чаю, но отгонял эти мысли.

— Ну и?

Я навис над своей тарелкой, как человек, которому что-то попало не в то горло.

— Я просто... Не знаю. Взбрело в голову.

— Но с какой стати, солнышко?

— Не представляю. Много всего. С Алисией мы разошлись. Школа. Вы с папой.

Я догадывался, что в первую очередь она отреагирует на последнее.

— Мы с твоим папой? Но мы разошлись уже несколько лет назад.

— Да. Вдруг всплыло...