Слепая физиология. Удивительная книга про зрение и слух

В то же время и другие группы ученых, инженеров и врачей как в США, так и в Европе начали разрабатывать свои кохлеарные имплантаты^[166]. На другой стороне земного шара в австралийском Мельбурне Грэм Кларк приступил к созданию собственного устройства. И Хаус, и Кларк написали воспоминания, в которых описали свою работу над кохлеарным имплантатом^[167]. Хотя они расходились во мнениях о том, сколько электродов следует устанавливать и какова должна быть их длина, их воспоминания во многом схожи: это ощущение хорошо передано в заголовке книги Хауса – «Трудности инноватора в медицине» (The Struggles of a Medical Innovator). Оба они при разработке имплантата столкнулись с враждебным отношением со стороны коллег, и оба с трудом находили финансирование для продолжения своих исследовательских программ. Точно так же, как общество сопротивлялось разработке интраокулярных линз сэра Гарольда Ридли, многие коллеги Хауса и Кларка были против того, чтобы помещать инородное тело в сенсорный орган человека. Возражения против кохлеарных имплантатов зашли еще дальше. В 1964 году доктор Мерл Лоуренс, высочайший авторитет по вопросам слуха, заявил: «Прямая стимуляция волокон слухового нерва с последующим восприятием речи неосуществима»^[168]. Некоторые исследователи опасались, что слуховой нерв у глухих людей мог от неиспользования разрушиться до такой степени, что имплантату будет уже почти нечего стимулировать. Другие предсказывали, что вызванные имплантатом стимулы дадут такое грубое восприятие звуков, что оно не позволит услышать даже звуки окружающей среды, не то что речь. Они обвинили Хауса в том, что он вводит в заблуждение своих пациентов, мечтающих обрести слух, и намекали на то, что он проводит свои «эксперименты на людях» просто ради денег. (Однако Хаус не зарегистрировал патент на свои разработки, чтобы они были доступны всем и каждому.) К 1975 году тринадцать человек в США – большинство из них были пациентами доктора Хауса – получили работающие кохлеарные имплантаты. Национальные институты здравоохранения США заказали исследование, и в 1977 году было опубликовано заключение о том, что данные устройства значительно улучшили жизнь людей, участвовавших в эксперименте. После этого мнение врачей и ученых начало меняться^[169].

Однако протест против кохлеарных имплантатов возник в совершенно иной сфере – в сообществе глухих людей^[170]. Представьте себе, каково это – потерять слух во взрослом возрасте: вы почти всю жизнь общались словами, но теперь вы больше не слышите речь других людей. Но если вы уже родились глухим, возможно, вы выросли в сообществе глухих людей, общаясь с другими посредством одного из жестовых языков. (Точно так же, как существует множество словесных языков, в разных странах существуют и разные жестовые языки.) Если вы были глухи от рождения, то вы, скорее всего, выросли в культуре, где вы могли чувствовать себя на равных с другими людьми, однако в то же время вы знали, что ваше сообщество постоянно находится под угрозой. За последние два века глухие люди много раз были вынуждены бороться за свои языки и образ жизни^[171]. В XIX и по большей части в XX веках многие работники образования в сообществе слышащих людей настаивали на том, чтобы глухие дети учились устной речи, и даже доходили до того, что запрещали в своих школах жестовые языки. Поскольку научиться устной речи без слуха невероятно трудно, многие глухие дети тем самым лишились возможности общаться. То был пример, как слышащие люди решили, что они понимают глухоту лучше, чем сами глухие. Может быть, введение кохлеарных имплантатов – это еще один пример того, как глухим людям навязывают устную речь? Может ли человек с кохлеарным имплантатом, который не обеспечивает полноценный слух, чувствовать себя наравне с теми, кто слышит хорошо? Что произойдет с культурой глухих и жестовыми языками, которые их поддерживают, если глухим детям вживят такое устройство, заставив их учиться жить в слышащем мире? Эти возражения и опасения глухих людей достигли своего апогея в 1990-х годах, когда кохлеарные имплантаты стали более распространены, и сохраняются до сих пор^[172].