Слепая ярость

Нет ничего проще, чем управлять ошарашенным и деморализованным противником. Бужанов, впервые за долгие годы осознавший, что его должность и чин ничего не значат, оказался самым заурядным трусоватым мужчиной средних лет, у которого в минуты опасности бурчит в животе и плохо пахнет изо рта. Когда Лунев помогал ему устроиться за рулем «ауди», он даже не пикнул, а зеваки ничего не успели понять. Наверное, они пришли к выводу, что участники дорожно-транспортного происшествия помирились и решили уладить недоразумение мирным путем, уединившись в машине одного из них, чтобы без помех обменяться телефонами или уладить финансовый вопрос. Кроме того, любопытных рядом было маловато, ведь на снегу не алела пролитая кровь, не дымились выплеснутые мозги, никто не корчился в предсмертной агонии. Все было буднично и очень знакомо. Свидетели проводили отъехавшую «ауди» равнодушными взглядами. Оживленными выглядели лишь два молодых человека, отметивших, что «мерседес», косо стоящий на дороге, остался открытым. Но это уже совсем другая история.

Что касается наших героев, то они уносились все дальше и от места аварии, и от центра Славногорска. Автомобилем управлял Бужанов, беспрекословно выполнявший инструкции Лунева. Он послушно поворачивал налево, направо, притормаживал, перестраивался, а сам никак не мог отделаться от ощущения, что едет куда-то со строгим инструктором, обучающим его вождению. Правда, у того инструктора, который принимал экзамен у Бужанова, не было пистолета. Последнее обстоятельство напрягало. Правая половина лица прокурора, обращенная к похитителю, онемела. Он боялся не просто выстрела, а именно пули, пущенной в голову с близкого расстояния. Бужанову неоднократно приходилось видеть последствия таких выстрелов. Салон «ауди» потом долго придется отмывать, но и то не факт, что где-нибудь не проступят потом пятна крови или мозгового вещества.

– Куда мы едем? – спросил Бужанов незнакомым для себя, подрагивающим, как бы блеющим голосом.

– Увидишь, – сказал Лунев.

Его тон казался усталым, преисполненным апатии. Бужанов подумал, что с ним можно договориться. Еще лучше – перехитрить. Вряд ли этот Андрей Лунев блещет интеллектом. Туповатый, грубый, ограниченный солдафон, умеющий лишь на спусковой крючок нажимать. Не питекантроп, но и не Сократ, не Сенека. С таким особо мудрить не надо.

– Вот что, – произнес Бужанов довольно бодрым, уверенным голосом, в котором почти не осталось блеющих ноток. – В «мерсе» у меня остались важные документы и солидная сумма в долларах. Деньги в конверте, под водительским сиденьем…

– Взятка? – скучно осведомился Лунев.

– Это к делу не относится.

– А что относится?.. Вот в этот проулок сворачивай. И прямо, прямо.

– Деньги вы берете себе, – сказал Бужанов, – а я прихвачу документы. Потом мы вернемся сюда, если хотите. Обещаю, я не стану пытаться бежать или привлекать к себе внимание.

– И поклясться можешь? – спросил Лунев.

«Клюнул! – восторжествовал Бужанов. – Сейчас мы повернем обратно, а возле моего “мерина” уже рота спецназа дежурит. Снайпер снимет этого мудака, и я свободен».

– Клянусь, – произнес он проникновенно.

– Ну-ка притормози.

Они остановились на краю какого-то пустынного парка, которого Бужанов никогда прежде не видел. Тишина, белизна, пустота. На трансформаторной будке слева виднелся непристойный рисунок, на котором были изображены ягодицы и мужской половой орган. Взглянув на него, Бужанов тоскливо подумал, что его хитрость, кажется, не сработала.

– Клянешься, значит? – уточнил Лунев.

– Клянусь, – повторил Бужанов, как будто его кто-то дернул за язык.

В следующую секунду ему почудилось, что Лунев все же выстрелил в него в упор. Когда в глазах и голове прояснилось, он понял, что это был удар пистолетом в челюсть. Во рту было солоно, язык цеплялся за надколотый зуб, когда Бужанов жалобно спросил:

– За что?

– Нужен какой-то особый повод? – спросил Лунев. – Ты с ними в доле, так?

– С кем?

– С Мягковой и теми, кто ее покрывает.

– Впервые слышу такую фамилию.

Новый удар высек из глаз Бужанова искры и слезы, а из головы – остатки тех упорядоченных, связных мыслей, с помощью которых выстраиваются логические цепочки, планы и прогнозы. Не осталось в прокурорском мозгу ни планов, ни прогнозов. Всепоглощающий страх и боль – вот что он испытывал, но гнездились они не в голове, а где-то еще. Черепная коробка была пуста, как консервная банка, вылизанная собакой. В таком состоянии было невозможно сосредоточиться, невозможно собрать волю в кулак, невозможно сохранять достоинство. После новых ударов – в ухо и висок – Бужанов услышал свой собственный голос, сбивчиво рассказывающий о благотворительном фонде «Энджелс Харт», о его владелице Ангелине Мягковой, о ее деловых связях с губернатором и начальником областного УВД.

– Но лично я никакого отношения к «Парусу» не имею, – брякнул Бужанов, радуясь, что его перестали избивать.

– Разве я спрашивал про «Парус»? – удивился Лунев. – Но раз ты сам заговорил про него, то продолжай. Быстрей, пока все зубы не вышиб.