Слепая ревность

– Не нужно указывать нам, что делать, – подливает масло в огонь Родион. С виду спокойный, но голос, как всегда, надменный. Герман дергается, пытаясь меня отодвинуть. Не позволяю. Просто не могу! Не могу столкнуть этих мужчин. Нужно что-то делать, и я не придумываю ничего лучшего…

– Герман, я не принадлежу тебе и имею право уйти. Так? – мой голос становится металлическим, а глаза умоляют. Герман долго молчит, но все же кивает. – Хорошо, – оборачиваюсь. – Родион, подожди меня внизу.

Мужчина сдержанно кивает и уходит к лифту. Залетаю в комнату, вынимаю из чемодана первое попавшееся платье и убегаю в ванную.

Не могу смотреть Герману в глаза. Быстро переодеваюсь, умываюсь, заплетаю косу, глубоко вдыхаю и выхожу. Герман на кухне. Что же, так, наверно, легче. Я потом постараюсь ему объяснить, сейчас нужно остановить Родиона, иначе…

Выбегаю в прихожую, хватаю сумку, надеваю босоножки и дергаю дверь. Заперто. И ключа нет.

Ну зачем?

Сажусь на тумбу, закрываю глаза, дышу. Воздуха не хватает. Меня опять душат и загоняют в рамки.

Слышу шаги. Герман в прихожей, совсем рядом. Открываю глаза, он стоит в дверях, облокотившись на косяк, сложив руки на груди. Давит на меня взглядом. Столько немых вопросов, на которые я не могу ответить.

– Открой, пожалуйста, дверь, – прошу его я, ощущая, как заканчивается кислород. Мне нужно на свободу.

– Ты уверена, что тебе это нужно? – голос сиплый, словно простыл.

– Да. Открой, меня ждут.

– Ты боишься его? – Отрицательно качаю головой. – Я сам выйду и поговорю с ним, – нервно заявляет Герман.

Мужчины…

– Нет. Немедленно открой! Выпусти меня! Я не давала тебе право решать за меня! – кричу, соскакивая с места. Я не хочу так. Я никогда так не делаю, тем более с мужчинами. Но по-другому он меня не отпустит. Я оставляю все вещи в его квартире. Мне нужно всего полчаса, и я вернусь.

Герман молча отталкивается от косяка и открывает мне, широко распахивая дверь. Вылетаю из квартиры. Не дожидаясь лифта, бегу по лестнице, на первом этаже замедляюсь, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Ненавижу сейчас Родиона.

Выхожу на двор. Внедорожник Родиона припаркован на стоянке. Территория закрыта, въезд только по звонку, с разрешения хозяев, но для этого мужчины не существует преград. Перед ним открываются любые двери.

Он молча открывает мне двери внедорожника, игнорирую его руку и помощь. Родион садится за руль, выезжая из жилого комплекса.

– Кофе хочу. Поехали в кофейню.

Кивает, сворачивая в заданном направлении. Воздуха все равно не хватает, приоткрываю окно, впуская прохладу, но не помогает. Закрываю глаза, а там Герман, разочарованный во мне… Неприятно. Но я сама виновата.

Родион останавливает возле кофейни, выхожу из машины, не позволяя открыть мне дверь. Не хочу сегодня его галантности. Заходим в кофейню, располагаемся за дальним столиком, возле окна. Заказываю себе большой капучино с карамелью.

– Я полагаю, ты не завтракала?

– Я не хочу, – отрицательно качаю головой и отворачиваюсь к окну. Родион все равно заказывает мне сырники с вишневым джемом. Я люблю вишню и черешню – он это знает. Но джемом наши проблемы не решишь.

– Зачем ты приехал? – спрашиваю, как только уходит официант, оставляя нас наедине.

– Ты провела ночь с взрослым, почти незнакомым тебе мужчиной. Если об этом узнает твой отец… – качает головой, не договаривая. Знаю я, что будет, если об этом узнает отец… Страшно.

– Но ты же ему не доложишь?

– Я должен, – выдыхает Родион.

– Я тебя умоляю, ничего ты не должен, это его личные просьбы, а не должностные.

– Хорошо, это останется между нами, если ты прекратишь любые контакты с этим мужчиной.

Открываю рот, но тут же закрываю, потому что к нам подходит официант, ставя передо мной большую чашку кофе и сырники. Еду отодвигаю, беру только кофе.

– Родион. Я и правда провела ночь с мужчиной. Мы не просто болтали… – выдерживаю паузу, чтобы до него дошло. Но этот мужик – айсберг, такой же холодный и непробиваемый. – Мне хорошо с ним. Я впервые за долгое время чувствую себя счастливой. А с тобой не чувствую. Мне воздуха не хватает, когда ты рядом, – искренне пытаюсь объяснить, но ему не понять. Родион молча склоняет голову, рассматривая меня. Отворачиваюсь к окну и пью свой кофе.

– Ты еще молода и глупа. Тебе нужен был этот опыт – видимость работы, флирт, общение с мужчинами – только исключительно для того, Варя, чтобы оценить достоинства и недостатки других, – на себя намекает, самоуверенности ему не занимать.

– Ну зачем я тебе? Я никогда не полюблю тебя, ты тоже, мы искалечим друг другу жизнь? – в отчаяние спрашиваю я.

– Мою жизнь уже не искалечишь. Любовь, Варя, это большое заблуждение. Больше эмоциональная привязанность, а эмоции никогда ни к чему хорошему не приводили. Ты молода и еще понимаешь этого.

– Может, мне нужен свой опыт, чтобы понять, совершить ошибку, сделать выводы? А с вами я чувствую себя пластиковой куклой, в которую играют. Куклы не совершают ошибок, но они не живут по-настоящему.

Родион снова молчит, изучая меня.