Слепая ревность

– Да, – сам встаёт, подхватывает меня и сажает на стол. Внутри все переворачивается. Мои бабочки встрепенулись и щекочут изнутри. Задерживаю дыхание. Он садится на стул, обхватывает мои ноги, разводит и ставит себе на колени. Пытаюсь сжать колени, но Герман не позволяет, вновь разводя их. – Скажи мне, Варвара… – пауза, берет клубнику, ведет ей по моим ногам. Холодная, мурашки разбегаются. – Если девушка отдалась мужчине, приемлемо ли ей общаться с другими мужчинами, оставляя им шанс? – прикасается клубникой к груди через футболку. Соски начинают ныть, наливаясь от прикосновений, просвечивая через тонкую ткань. Втягиваю воздух, теряя смысл вопроса. Герман умело играет клубникой, пачкая соком ткань футболки, вынуждая подрагивать от каждого прикосновения. Это неожиданно приятно, настолько, что я свожу ноги. Герман возвращает их на свои колени, предупреждающе качая головой. Другую руку запускает под футболку и неожиданно сильно сжимает мое бедро. – Ответь на вопрос, – настаивает.

– Нет. Я не даю никаких шансов. Поэтому и не отвечаю на звонки.

– Умница, – поглаживает мое бедро, ведет клубникой выше, по моей шее, нажимает, сок капельками скатывается по коже, и это тоже неожиданно приятно, не просто приятно, он словно задевает нервные окончания, которые отвечают за возбуждение. Выдыхаю, пытаясь сдержать стон. – Но мне кажется, он тебя не слышит. Надо объяснять доходчивее. И это надо сделать мне.

– Нет, – прикрываю глаза, оттого что клубника скользит по моим губам. Никогда не подозревала, что у меня настолько чувствительные губы.

– Варвара, – с нажимом проговаривает мое имя. – Недавно ты дала мне такое право. Чего же боишься?

Я много чего боюсь. Но самое главное – я точно знаю, если их разговор состоится, то все закончится. Родион найдёт точки давления, у него их множество, мой отец дал ему пробный карт-бланш.

– Он больше не позвонит, – лгу. Я не могу запретить Родиону связь со мной. Смена номера не поможет, он узнает его за несколько минут.

– Варвара, я дико ревную, – надавливает клубникой на мои губы, вынуждая открыть их и съесть ягоду из его рук. – Сними футболку, она нам мешает, – голос хриплый, настойчивый, повелительный. Как всегда, не дожидается моего ответа, хватает футболку и тянет ее вверх, снимая с меня. Вскидываю руки, пытаясь прикрыть грудь. Он уже видел меня обнажённую, его отметины на моей груди очень красноречивы, но я еще не привыкла. Герман усмехается, убирая мои руки, опуская их на стол. – Держи их здесь, малышка.

– Герман, я не уверена… Что… – не могу произнести это вслух. У нас все было, но чувство стыда и скованности никуда не делось.

– Что? – берет еще одну клубнику. Всхлипываю, когда холодная ягода прикасается к моему животу. Герман ведет клубникой по кромке трусиков, и мы вместе наблюдаем за его движениями.

– Мне не больно… Ну, там… – щеки опять горят. – Но я не уверена, что сейчас можно…

Герман снова нажимает на ягоду, пачкая соком мои трусики.

– Больно не будет, я просто поласкаю тебя. Будет хорошо, если расслабишься и доверишься мне. Не могу не прикасаться к тебе, – его голос становится сиплым и вызывает во мне горячую волну. Невозможно не довериться. – Придется снять трусики. Я их испачкал, – ухмыляется он. Тянет их вниз, вынуждая меня привстать. Стягивает трусики с моих ног, подносит к своему лицу, глубоко вдыхая. О, господи, мне кажется, я сейчас сгорю. – Такая вкусная. Всегда думал, что ревность – удел неуверенных. Никогда не ревновал – не имело смысла, – сообщает он мне и шире разводит мои ноги, раскрывая перед собой. Рассматривает очень внимательно, его пронзительные карие глаза затягивает поволокой, а я пьянею от этого взгляда, голова кругом, воздуха мало, тело горит и подрагивает, становясь невероятно чувствительным.

Ведет клубникой по груди, обводит соски, оставляя следы сока. Неожиданно для себя выгибаюсь со всхлипом, когда он касается ягодой сосков, пачкая их.

Ведет по шее, между грудей, животу, лобку – я уже вся в этом сладком соке. Меня трясет от ощущений, живот болезненно тянет, дыхание рвется, глаза закатываются. Уже ничего не стесняюсь и не боюсь, я улетела куда-то далеко. Тело подвластно его ласкам, разум отключился, остается только дикое желание. Не узнаю себя. Никогда не думала, что такое возможно.

Герман скармливает мне клубнику, намеренно пачкая губы. Его горячие, такие умелые и настойчивые губы повторяют путь ягоды. Он слизывает сок с моей шеи, губ, груди, всасывает соски, кусая их, целует живот, лобок. Он что-то шепчет мне в кожу, что-то очень горячее, нежное, чувственное, но я ничего не слышу, догадываюсь только по его интонации. Грудь сладко ноет, между ног пульсирует, тело требует большего, освобождения. Невыносимые ощущения.