Слепая сова

Ее труп, ее тело… Как будто всегда эта тяжесть давила мне на грудь. Дорогу застилал плотный туман. Повозка быстро, но плавно проезжала мимо гор, полей и реки. Вокруг меня был какой-то новый, невиданный мною прежде ни во сне, ни наяву пейзаж. Высились горы, по обеим сторонам дороги росли удивительные, странные, словно кем-то проклятые деревья, за деревьями виднелись то треугольные серого цвета дома, то дома в виде призм или кубов с небольшими дверями и окнами без стекол. Эти окна напоминали безумные глаза бредящего. Не знаю, что заключалось в этих стенах, но нестерпимый холод, исходивший от них, проникал до самого сердца. Казалось, что в этих стенах никогда не жил ни один человек. Вероятно, эти дома были построены для призрачных теней каких-то неведомых существ.

Старик вез меня по какой-то неизвестной дороге или вообще по бездорожью. Местами попадались лишь голые стволы деревьев, деревья с искривленными стволами окаймляли дорогу. Выше и ниже дороги виднелись дома неведомых геометрических форм — в виде целого или усеченного конуса — с узкими, кривыми окнами, в щелях домов росли голубые лотосы, они вились по стенам и дверям.

Эта картина вдруг скрылась в густом тумане. Тяжелые дождевые тучи закрыли вершины гор, мелкий, как пыль, дождь посыпался с неба. Спустя некоторое время, погребальная повозка остановилась у подножия горы, на которой не было ни растительности, ни воды. Я сдвинул с груди чемодан и поднялся.

За горой была укромная лощина. Было тихо, чисто. Этого места я никогда прежде не видел, но почему-то оно показалось мне знакомым, как будто я мог его раньше вообразить. Земля была покрыта голубыми лотосами без запаха. Казалось, что здесь никогда не ступала нога человека. Я поставил чемодан на землю.

Старик-возчик повернулся ко мне: «Отсюда близко до Шах-Абдоль-Азима. Лучше места не найдешь, сюда и птица не долетит. А?»

Я сунул руку в карман, чтобы уплатить возчику. В кармане было лишь два крана и один аббаси*.

Возчик засмеялся сухим, резким смехом: «Не нужно, ладно, потом получу, я знаю, где твой дом. У тебя больше нет ко мне дел? А? Ты знаешь, ведь я умею хорошо копать могилы, нечего стесняться, пойдем к речке, там на берегу растет кипарис, я выкопаю для тебя яму по размерам чемодана, да и пойду».

Старик с ловкостью, которой от него нельзя было ожидать, спрыгнул с повозки, я поднял чемодан, и мы подошли к дереву на берегу пересохшей реки. «Здесь хорошо», — сказал старик.

Не дожидаясь ответа, лопатой и киркой он стал рыть яму. Я поставил чемодан на землю и застыл недвижим. Старик, согнувшись, с ловкостью опытного могильщика занимался своим делом. Неожиданно он откопал какой-то предмет, похожий на покрытый глазурью кувшин, и, завернув его в грязный платок, выпрямился: «Вот яма, как раз по чемодану, точь-в-точь. А?»

Я сунул руку в карман, чтобы с ним расплатиться. У меня остались лишь два крана и один аббаси.

Старик сухо и немного печально рассмеялся: «Не надо, не стоит, я знаю твой дом. А? Ведь вместо платы и нашел кувшин, вазу для цветов из древнего Рея*. А?»

И он, не выпрямляясь, стал хохотать. Плечи его тряслись, он снова завернул кувшин в свой грязный платок и спрятал за пазуху, потом пошел к повозке и ловко вскочил на козлы. Старик щелкнул бичом, лошади, тяжело дыша, тронули с места, бубенцы на их шеях как-то особенно зазвучали в сыром воздухе, и постепенно все скрылось за пеленой тумана.

Как только я остался один, я свободно вздохнул, словно с моей души сняли тяжелый груз. Всего меня объял удивительный покой. Я осмотрелся по сторонам. Здесь была небольшая лощина, окруженная холмами и голубоватыми горами. На некоторых горах виднелись древние постройки из толстых кирпичей и развалины, вблизи находилось русло пересохшей реки. Это было глухое, укромное, тихое место. Я был безмерно рад и подумал, что, когда обладательница этих больших глаз встанет от могильного сна и ей потребуется достойное место, будет хорошо, что она проснется вдали от других людей, от других покойников, ведь и при жизни она была далека от других.

Я осторожно поднял чемодан и поставил в яму. Яма как раз соответствовала размерам чемодана… Сюда и птица не долетит. Но мне хотелось в последний раз, один только разок заглянуть в чемодан. Я осмотрелся по сторонам. Никого не было видно. Я достал из кармана ключ, открыл крышку чемодана и, приподняв край черного платья, среди сгустков крови и копошащихся червей вдруг увидел два огромных черных глаза, безжизненно устремленных на меня, два глаза, в которых была погребена моя жизнь. Поспешно захлопнул я крышку, засыпал чемодан землей и утоптал землю ногами. Потом я принес и посадил куст голубых лотосов, чтобы полностью исчезли всякие следы могилы и никто не смог бы ее обнаружить. Я все так хорошо сделал, что и сам не отличил бы это место от прочих.