Слепая тропа

Она лежала в кровати одна. Часы на стене показывали раннее утро, Мигель с остальными давно был на стройке. Приснится же такое. Кошмар с каждым разом становился все красочнее и изощреннее. Когда же он, наконец, оставит ее… Откинув одеяло, Лера села, свесив ноги на пол и потянулась, вдыхая тонкий аромат цветка, кадка с которым стояла на подоконнике.

Опять вчера не дождалась, уснула. Вот пахнет кровать мужиком, а где он, этот мужик? Интересно, догадался подогреть завтрак или, как всегда, похватал не глядя, думала Лера, натягивая джинсы и звякая пряжкой ремня. Ничего, не маленький. А если не догадался, холодненького поест. Она ему не нянька, хоть и жена.

Расчесав рыжие локоны и собрав их в хвост, девушка натянула свитер, шапку и зашнуровала в прихожей ботинки.

Крыльцо времянки встретило сумерками, морозный с ночи воздух жадно облизал щеки. На горизонте между холмами тонкой полоской едва занимался рассвет. Где-то, хрипло прокукарекав, проснулся петух и в хлевах, блея, хрюкая и мыча, деловито зашевелилась скотина. Прикрыв дверь, Лера спрыгнула со ступенек и пошла по дороге к ограде из частокола, затем через небольшое поле с выполотым тростником-сухостоем мимо одинокого пугала в облезлом ватнике и слепом противогазе под ветхой соломенной шляпой и дальше, в сторону леса, куда уже не доставали кабеля-щупальцы, тянущиеся от «Грозного».

Когда беженцев из Пионерской колонии с грехом пополам кое-как удалось расселить на первое время, местный Совет собрал всех инженеров, механиков и прочих, кто в той или иной степени понимал в технике, включая самих подводников, и поднял вопрос о судьбе реактора лодки. Было ясно, что корабль совершил свое последнее плавание, выполнив, пожалуй, самую важную задачу за все время существования – вывез российскую общину из зараженных земель. Плыть больше было некуда, да и незачем, поскольку ресурс того же «Дракона» в сотни раз превосходил возможности субмарины, и кто знает, сколько еще таких плавучих крепостей путешествовало по планете. Словом, теперь как-нибудь без нас. Так что следовало думать о насущном, здесь и сейчас.

На сколько еще хватит запаса хода реактора, было неизвестно. Достоверно и точно сказать не мог никто, даже уцелевшие члены команды «Грозного». Но в могучих жилах гиганта еще пульсировала драгоценная кровь, и это нужно было использовать, потому принялись за работу незамедлительно. Не жалея сил, тащили со всего острова, кто что мог: кабели, запчасти, детали, скисшие генераторы, разобранные ветряки и электростанции. Некоторую мелочевку выторговали у блуждающих по архипелагу ходоков. Каждый понимал, что такого драгоценного подарка больше не будет.

И вот спустя какое-то время селение и некоторые необходимые прилегающие территории переплетающимися венами опутали кабели, тянущиеся из уранового сердца «Грозного». Основные линии проложили до нескольких подстанций на берегу, собранных не без помощи запчастей, оставленных корейцами. В свою очередь, от них разбегалась сеть побольше – к трансформаторным вышкам, питавшим дома, фермы, генераторы и ветряные с зерновыми мельницы. Полностью наладить освещение улиц и жилищ не удалось, но никто не роптал – местные давно привыкли к живому огню, а русские прекрасно понимали, что энергию драгоценного реактора нужно беречь.

Так морской исполин, гордо окрещенный именем грозного российского царя, встав на вечный прикол, продолжал служить людям, и не только в мирных целях – на борту лодки до сих пор оставалась часть нерастраченного боекомплекта, включая оружейку с определенным количеством цинков и внушительный склад, доверху наполненный запасами с «Дракона». В общем, жизнь налаживалась, лишь бы руки откуда надо росли.

Остановившись на холме у кромки леса, Лера посмотрела в подернутую дымкой долину. Поискав среди россыпи новых застроек, выделявшихся на фоне местных обжитых домов, высмотрела незаконченную луковицу церквушки, о которой с самого начала мечтали Птах, Мигель и пионерский батюшка, приплывший вместе со всеми и венчавший Леру. Утренний ветерок доносил перестукивание топоров и визг пил. Работали. Как их обозвал Батон, пи-ли-гри-мы, кажется. И откуда он столько всего помнит? Записывать, что ли, начать, а то мало ли, где еще такое услышишь.

Поправив шапку, Лера потрусила по вьющейся тропинке в лес. Маршрут был привычный – несколько живых препятствий в виде поваленных бревен, пенящийся Чертов ручей, который требовалось форсировать по причудливо раскиданным валунам и корням, ямы-ловушки, спускающиеся с деревьев веревки, устроенные наподобие тарзанок, и мишень, в которую нужно сходу метнуть «клен». В этот раз почти попала в размалеванный красный центр.