Слепая тропа

– Найдем. Как пацаны приготовят, поешь и на боковую, – повторил охотник. – Я наверх.

– Осторожно.

– Без победы не уйдем, – заверил через плечо Батон.

С наступлением темноты температура ощутимо упала. Поднявшись на башенку, Батон толкнул раму смотрового окна. Давно небритые щеки хищно лизнула ночная прохлада. Охотник глубоко вдохнул. Потянулся, разминая кости. Неплохо по нынешним меркам устроился Никалунд, хотя их Турнотур наверняка жил не хуже. Верхушка, она и в Африке верхушка.

В Африке… Батон плюнул в оконный проем. Он видел, как терзается Лерка, но никак не мог ей помочь. Конечно, для девчонки это жестокое испытание, но Батон не переставал надеяться на лучшее. Да, дерьмо случается, еще и не такое. Правда, казалось, куда уж хуже. Но пока не нашли тело, шансы есть всегда, пусть и мизерные. Особенно сейчас, когда не пойми какая хрень происходит. Вот где все, бляха-муха? Понятно, животина взбесилась, все и драпанули, ясень пень. Вот только куда?

Положив на подоконник фонарь, Батон поднял к глазам висевший на шее бинокль.

Посмолить бы. Все равно куковать. «Ша», – мысленно одернул себя мужик. Побаловался разок с Тарасом и хватит. Столько времени не дымил, а сейчас что, и без того разгулявшейся смерти козырей на брюхо накидывать? Уже и бухать бросил. Семья. Здоровый образ жизни. Жизни?!

Видимость была почти нулевая, различались только домики раскинувшейся внизу деревни да далекие подрагивающие искорки Сувуроя с тонкой спицей работающего маяка за чернеющей бездной пролива. Интересно, кто сегодня дежурит? Инструктаж в случае появления новой твари он оставил. Не будут зевать, справятся.

На крохотный огонек, беспорядочно вспыхивающий со стороны гор, Батон не сразу обратил внимание, приняв его за отпечатавшийся на сетчатке след Сувуройского берега. Но когда проморгался и понял, что в мерцании есть система, стал всматриваться внимательнее.

– Деревня, ответьте! – одно и то же морзянкой сигналил далекий светлячок.

– Вот твою… – Батон удивленно опустил бинокль.

Что за дичь? Их заметили! Но кто? Как? В деревне шли осторожно, да и с такого расстояния… Он помедлил, взял с подоконника фонарь, но включать не спешил.

А если засада? Чушь! Коли это враги, какие в жопу сигналы. Он еще немного поколебался, потом щелкнул кнопкой.

Ладно, была ни была.

– Вас вижу, – направляя луч в сторону гор, поморгал светом охотник. Интересно, достанет ли?

– И мы вас. До восхода не двигайтесь с места, – через некоторое время пришел ответ.

Похлебка была горячей и вкусной, но сделав пару глотков, Лера отложила ложку. Кусок в горло не лез. Мысли о пропавшем муже, который был где-то здесь, терзали ее, не желая отпускать. За перегородками Паштет и Треска резались в карты, о чем-то негромко разговаривали Биргер и Яков, оживленно спорили скандинавы. Лишь из каморки, облюбованной юродивым, не было слышно ни звука.

Чтобы хоть как-то отвлечься, Лера оставила на скамейке заинтересовавшуюся едой Чучундру и прошла по коридору до конца.

– Птах, – прислонившись к перегородке, негромко позвала она.

Блаженный сидел на полу, скрестив по-турецки ноги и, высунув от старательности язык, подравнивал лезвием топора ногти.

– Егор. Можно?

– А-а-а, – на секунду оторвавшись от своего занятия, поднял голову Птах. – Рыбачка пришла. Заходи-заходи. Ловцы рыбы, ловцы человеков.

– Я поговорить хотела. – Сев рядом с ним на корточки, Лера спрятала ладони между сжатых коленок.

– Угум.

– Мне сон странный какой-то снится… – начала девушка, стараясь подбирать слова. – Точнее, не сон, а видение… Но четкое-четкое… Дважды уже. Ты слушаешь?

– Говори-говори, – кивнул Птах, обрабатывая большой палец. При этом, заметила Лера, он ни разу не порезался.

– Там озеро, я стою на берегу и колыбельную пою, мамину, а ты на лодке плаваешь и кричишь мне про рыбу какую-то…

– Поймала?

– Кого? – опешила девушка.

– Ее, – лукаво подмигнул Птах.

– Откуда ты… – растерялась Лера. – Тогда, когда нас схватили в подземелье, помнишь, что мне крикнул?

– Не-а. – Птах почесал огрызком обуха за ухом.

– На веночек рыбку ловить. Послушай, – приблизилась Лера и понизила голос. – Что происходит, а? Как крыша едет. Может, галлюциноген какой?

– Не боись, не едет. Сама скоро узнаешь. Поймала ведь?

– П-поймала.

– А раз поймала, так песенки пой, разговаривай. Ласковая она у тебя. – Срезав очередной черный ноготь, юродивый сунул его в зубы и пожевал. – Муж счастлив будет.

– Что, что я узнаю? – допытывалась девушка, окончательно сбитая с толку. – Мигель? Счастлив? Почему? Я не понимаю тебя, Егор.

– Узнаешь, что сама знаешь, – продолжал загадками отвечать Птах. – Скоро. По слепой тропе к свету идешь. Все идем.

Покончив со стрижкой ногтей, он подтянул к себе рюкзачок и стал в нем копаться, что-то бормоча и потеряв к девушке всякий интерес. Видя, что больше от него ничего добиться не получится, Лера встала.

– Да ну тебя, старый.

Вернувшись в свою каморку, она посмотрела на валявшуюся на полу перевернутую миску в луже растекшейся похлебки. На посуде сидела мышь.