Слепая зона (СИ)

Почувствовала, как закружилось голова, а затем, как задралась футболка и тело пронзил холод столешницы. Мак усадил меня сверху, спиной прижимая к стеклу. И продолжал целовать, всё сильнее лишая кислорода.

Это было безумие. Самое большое и опасное безумие.

Но такое сладкое и настоящее, что я отчаянно хотела продлить каждый его миг.

— Мак…

— Замолчи.

Он проглотил мою улыбку, с новой силой ворвавшись в мой рот. Мы целовались на грани сумасшествия, высасывая друг друга и наслаждаясь силой, которую получали. Секунда. Вторая. И я ощутила, как руки Мака скользнули по бедрам вверх, задирая футболку выше, вынуждая обнаженное тело под ней содрогаться от нетерпения.

Его ладони оставляли на коже следы, будто бы клеймили каждый её миллиметр, вынуждая его кричать: она принадлежит мне.

И я принадлежала.

— Я с ума по тебе схожу, - прошептал Мак, покрывая поцелуями мою шею, продолжая ласкать тело. Я улыбнулась, а затем почувствовала, как сильные ладони накрыли истосковавшуюся грудь.

С силой закусила губу и запрокинула голову, удерживая пошлый стон.

Большие пальцы Мака умело играли с набухшими сосками. Он нежно поглаживал их, а затем до сладкой истомы тянул, заставляя низ пульсировать и гореть. Я забыла о том, где мы и что творим. Я просто хотела и получала, а остальное не имело значения.

— Ммм… Мак…

— Позволь мне посмаковать тебя, Никки. Позволь посмаковать.

Я хотела позволить - правда хотела, но как только его рот захватил мой сосок, напрочь об этом забыла. С губ слетел до неприличия громкий стон, затем ещё один и ещё… Мак смаковал меня, как и желал - жадно, возбуждающе, держа почти на пике, но вместе с тем не давая его достигнуть. Он дразнил меня, наказывая, и я это понимала.

— Мак…

— Ты пахнешь Раем, Никки. Клянусь, ты пахнешь чертовым Раем.

Я вжалась в стекло, а затем ощутила, как пальцы Мака, сильнее раздвинув бедра, пробрались под тоненькую ткань трусиков. Инстинктивно сжалась, а затем открылась, мечтая, чтобы он проникал глубже, двигался быстрее, заставлял меня умолять.

И он исполнил все мои мечты.

Пальцы Мака набирали темп, трахая меня так, как я этого ждала - пробуждая внутри самые дикие инстинкты, граничащие с чистой животностью похотью.

И мне это нравилось.

Стиснув край столешницы, я закричала, понимая, что приближаюсь, и именно в этот момент мой личный дьявол-искуситель всё прекратил.

— Только не так, - резко пододвигая к себе, прошептал он. Я услышала звук рвущейся фольги и перекатывания резинки, и спустя всего несколько секунд Мак вошел в меня по-настоящему, до основания заполняя собой.

Тысячи маленьких зарядов побежали по коже, заставляя её покрываться облаком одурманивающих ощущений. Экстаз. Ни с чем не сравнимый, восхитительный, мой.

Я обвила бедра Мака ногами. Он совершил грубый толчок. Затем ещё один. И ещё.

Страсть опьянила его, и вскоре он уже безжалостно вколачивался в меня, словно дикий изголодавшийся зверь. Я кричала, не в силах молчать. Одной рукой обнимала его за шею, прижимая ближе, а другой - упиралась в столешницу.

Губы Мака, яростно накрывшие мои, заглушили очередной похабный стон.

Его язык вновь заявил на меня права, превращая нашу игру в невыносимую пытку.

— Мак… Боже мой, я на грани!..

— Я знаю, Никки, знаю.

Понимая, что рассыпаюсь, я царапнула мужскую губу и впилась ногтями в сильные плечи. Знала, что делаю больно, но понимала, что слишком отчаянно в этом нуждаюсь.

Иисусе!

Фейерверк поразил даже сильнее, чем в первый раз. Каждый сантиметр тела наполнился непривычным, но до боли необходимым теплом - теплом, которое я испытывала только с Ним. Вскрикнула, провалившись в блаженную негу, а затем почувствовала, что Мак взорвался следом за мной.

Некоторое время мы не шевелились, касаясь лбами друг друга и часто, прерывисто дыша. Я не собиралась спрашивать, откуда у Мака в кармане презерватив, потому что, скорее всего, не хотела этого знать.

Однако… кое-какие мысли всё-таки лезли мне в голову.

— Мак?

— Да, Никки?

— Думаешь, каждая наша попытка поговорить будет заканчиваться вот так? Потому что, если да, я буду пытаться каждый божий день.

Его затуманенные глаза блеснули, а затем он громко расхохотался, словно это было лучшее, что я когда-либо ему говорила.

Мак

— Кофе?

— С удовольствием, тыковка. И кусок твоего фантастического лимонного пирога.

В голове заиграла непонятно откуда там взявшаяся песня Элвиса Пресли.

Никки улыбнулась и, вспорхнув, пританцовывая открыла дверцу холодильника.

Словно примерная домохозяйка из 50-х отрезала самый большой кусок и с той же самой улыбкой, которая, если честно, уже начинала меня напрягать, заботливо поставила тарелку перед чересчур довольным Техасом.

Он что-то сказал ей, по-видимому, смешное. Я не услышал, потому что от приторности всего этого дерьма у меня резко отрубился звук. Но рыжие кудряшки Никки забавно подпрыгнули, когда она звонко рассмеялась, в моём воображении кокетливо прикрыв ладонью рот.

Я сморгнул эту голливудскую чушь и, вернувшись в реальность, чертыхнулся.

Только дурацкого фартука не хватало.

А так - ну просто идеальная картина из кинофильма.