Слепая зона (СИ)

Дослушать не получается — Платон забирает у меня мобильник. И я почему-то не сопротивляюсь.

Просто стою. Смотрю, как он прижимает трубку к уху и произносит максимально официально:

— Александр Петрович, здравствуйте, это Платон Смолин. Впредь все рабочие вопросы с моей командой будем решать в официальной переписке. В копию нужно будет ставить меня.

Пораженно закрываю глаза.

Глава 43

Время идет, мы с Платоном продолжаем действовать вслепую. Двигаемся словно на ощупь, подстраиваемся или сами меняем обстоятельства. Впервые в таких отношениях оба.

Порой смотрю на него, сосредоточенно работающего за компом напротив, в лаборатории у стола или в цехе рядом с приборами, и думаю о том, что искала его всю жизнь. Глупо, неправда ли? Я пытаюсь разобраться с чувствами и эмоциями, остановиться, подумать и понять себя. Разве можно так сильно влюбиться, да еще и так быстро? Неужели так взаправду бывает?

Не получается!

Просто смотрю на Платона и любуюсь. И весь он мне нравится, целиком и полностью, от макушки до кроссовок. Одетый и голый. Мокрый в душе или уставший после спортзала. Со всеми недостатками и достоинствами. А теперь уже кажется, что и нет у него никаких недостатков, что природа не дура, слепила его как-то особенно правильно, по превосходным и самым любимым лекалам выкроила. Специально для меня. Весь красивый, хороший, весь-весь мой. Как пелена на глазах, как розовые очки в пол-лица. Любуюсь и не понимаю, почему сразу не втрескалась.

Хотя, наверное, понимаю. Более того, до меня вдруг стал доходить смысл подводок психолога, раньше крутившийся вокруг как подхваченный сквозняком мыльный пузырь, но в руки не дававшийся.

Иногда мы влюбляемся не потому, что человек рядом хороший, а потому что сами по себе готовы к этому чувству. Хочется быть с кем-то, встречаться, дарить заботу. Потребность видеть себя в отношениях становится нестерпимой — это, вероятно, что-то физиологическое, даже животное. Мы ныряем в отношения с открытым сердцем, наделяя партнера вымышленными качествами. В итоге получаем обманутые ожидания. «Первый блин комом» — гласит пословица.

С Платоном все иначе. Я влюблялась в него постепенно, сражаясь с собой раз за разом, до последнего не пуская в душу. Я выстраивала километровые баррикады, искала, к чему бы прикопаться. Сравнивала, и если видела красные флаги — хваталась за них с восторженной радостью. Я беспокоилась за свободу и безопасность. За бедное сердце. Но Платон... в каждом своем поступке, слове, взгляде, в каждой ссоре, беседе, в признаниях или в любви — открытый и настоящий. Баррикады стыдливости рушатся под его взглядом, стены равнодушия осыпаются, когда целует или шепчет нежные пошлости. А сама я дрожу и глаза закрываю от сладкого кипящего счастья, когда чувствую его в себе. Когда мы вместе.

А поскольку вместе мы постоянно, любовь мгновенно стала зависимостью. Наверное, это тоже не очень хорошо, но, так как она взаимная, мы купаемся и захлебываемся. Друг другу радуемся, каждую прожитую рядом секунду ценим. Мы рвем друг другу сердца, вот только не болью, а бешеной страстью в постели. И бесконечным упоительным волнением.

Подружки свою саркастичную, несносную Элю совсем потеряли — общаться некогда. Да и все через пелену, через те самые розовые очки с толстыми стеклами. У меня Платоша-Платоша-Платоша. И в голове, и в сердце. Рассказала маме о новом парне, с которым встречаюсь. Объяснила, что познакомились на работе, что он руководитель проекта, умный, интересный. Мама обрадовалась, сказала, это закономерно — где еще знакомиться с приличными мужчинами? Попросила фотографию, похвалила, дескать, очень симпатичный.

Кажется, с первого взгляда Платон не понравился только мне одной. А может, наоборот, слишком сильно понравился?

Маме я умолчала, что он гонщик. Посчитала, что буду сливать инфу постепенно: не хочется со стороны родных резких движений. Брат может решить, что Платон безбашенный и нестабильный, что он подвергает мою жизнь опасности, хотя это неправда. Возможно, я расскажу о его спортивной карьере после знакомства, чтобы он им понравился сперва лично? И уже потом шибану сверху новостями. Например: у Платона несколько хороших публикаций, в том числе на английском языке, ему предлагали работу в университете в Нью-Йорке, а еще, мам, он гоняет на бешеной скорости на заряженных тачках и любит это больше всего на свете. Кроме того, новый вид пластика, который мы отливаем, подойдет для многих производств. Классно же?

Как-то так пока получается.

Его гонки... Меня беспокоят приближающиеся соревнования, беспокоит и то, что Платон мало тренируется. Представить братьев в одном салоне машины — немыслимо. Игорь Смолин срочно ищет нового штурмана. Команда подавлена. Я с ужасом думаю о том, что жизнь Платона будет доверена кому-то еще.