Слепая зона (СИ)

— ...Поэтому, чтобы не стоять в мертвых пробках на выезд из города, — продолжает бубнить Смолин нейтрально, — лучше выезжать после десяти. Ремонт пока в самом разгаре, поэтому чуда не ждите. Но мы стремимся к тому, чтобы в июне можно было спокойно и комфортно работать.

— Поняла, спасибо.

— Сметы пришлю ближе к концу недели. Буду ждать ваши пожелания десять дней, потом уже начнем закупаться. Дальше тянуть смысла не вижу. Некоторые договоренности у меня уже есть, возможно вы посчитаете, что несколько заблаговременно, но с этими компаниями мы сотрудничаем давно, и никаких проблем не было. Могу поручиться.

— Звучит очень даже неплохо, — подбадриваю.

— Спасибо, — роняет он с нотками иронии. Дескать, сама подотрись своей похвалой. Еще и смешок в конце.

Нарцисс.

Его тон одновременно злит и... впечатляет, что ли.

Я чуть поворачиваю голову и, скосив глаза, через очки рассматриваю босса.

Не красавец, и до сих пор не могу определить, симпатичный ли. Черты лица вроде бы и правильные, но в то же время довольно резкие. В модельном бизнесе с руками и ногами Платона Смолина вряд ли бы оторвали, однако меня такие мужчины, напротив, привлекают.

Природа и папины гены подарили мне кукольное личико. К такой внешности стремятся, хотя лично мне самой всегда нравились более выразительные люди. Запоминающиеся. Например, жена моего брата Максима — Аня. Вот не типичная красавица же, при этом супермодель, и не зря. На нее хочется смотреть. Она живая и яркая. Увидишь раз — не забудешь.

А я какая-то... ну в стандарте. Средние волосы, средний рост, средний вес и средняя длина ног средней ровности. У всех есть изюминка, моя — надеюсь, в интеллекте. Мозги — единственное, что делает меня особенной. Поэтому, наверное, мне так важно быть полезной.

У Платона на висках едва заметные рытвинки шрамов после акне. Тонкие губы, глаза непонятно, большие или нет, потому что вечно прищурены в ненависти. Нос... эм... довольно выразительный и точно не курносый. Плечи, руки — все и крепкое, и костлявое одновременно. Живот плоский.

Не смазливый парень. Себялюбивый. Еще и хам. Господи, Элина, держись. Еще пять лет назад, если бы такой послал меня куда подальше, я бы влюбилась до смерти.

Усиленно смотрю то на дорогу, то на открытый в телефоне навигатор. Мы покидаем плотный поток и выруливаем на довольно пустую улицу. Ехать еще полчаса как минимум.

Я немного успокаиваюсь насчет того, что Смолин собирается лихачить. Он ведет уверенно и, я бы сказала, мягко. Хотя машина — агрессивная, и, вероятно, лошадей под капотом немерено.

В какой-то момент босс ругается сквозь зубы и качает головой.

Моментально выхожу из себя и вспыхиваю!

— Если вам настолько неприятно везти меня, могу выйти прямо сейчас и вызвать такси. Не проблема, Платон, вообще не проблема!

Назвала его по имени — вот как распсиховалась. Знаю, слабость, будто проиграла ему раунд, но по фигу. Надо было записать на диктофон и отправить Саше! Нельзя такие слова употреблять по отношению к девушке!

Смолин на миг поворачивается, словно вспомнив о моем присутствии. Стреляет в зеркало заднего вида.

— Я вслух? Извиняюсь, Элина Станиславовна, не о вас речь. — Совершенно внезапно он чуть улыбается: — Как вы относитесь к скорости? Тошнит, панические атаки, головокружение, обморок?

— Так это вы из-за меня тащитесь как на старой кобыле? Сама я вожу значительно быстрее.

— Да ладно.

— Могу сесть за руль и показать.

Искренний ужас от подобной перспективы проскальзывает по его лицу, и мне становится смешно. Мы останавливаемся на светофоре, рядом тормозит белая иномарка. Тоже спортивная, японская. Почему-то я тут же обращаю на нее внимание, хотя до этого какие только машины нас не обгоняли.

Горит красный.

Смолин смотрит вперед, выжимает газ — движок откликается и грозно рычит под капотом. Стекло белой японки опускается. Водитель — мужик лет под тридцать — глядит на Смолина, на меня. А потом показывает средний палец.

Это настолько неожиданно, что мои глаза округляются сами собой.

— Вы вообще в курсе... эм... что нам тут предлагают сделать?

— Не смотри на него, — произносит Платон Игоревич, без предупреждения перейдя на ты.

Да я бы и рада, но, учитывая, что сижу слева, это прямо мне под нос.

— Ему сколько лет? Семь?

Это первая моя шутка, которая Смолину заходит. Он широко и вроде искренне улыбается. Радость коготками психологической нестабильности сжимает грудь — он меня одобрил!

Качаю головой, запрещая себе триумф. Нашла от чего вилять хвостиком.

— Ты труп! Чертов труп! — орет водитель белой машины почти мне на ухо. — Чертов, сука, труп, Пла-то-ша! — Движок его машины громко шумит.

Радость сменяется паникой. Смолин хищно улыбается и вновь выжимает газ.

Нам все еще красный.

— Высади меня, — начинаю нервничать. — Если намерен гоняться, высади меня немедленно.

— Сидеть, — рявкает он.

Рука, которая потянулась было к ручке, замирает. Сердце, напротив, ускоряется.

— Эй, Смолин, не угробь меня, плиз.

Они с мужиком смотрят на дорогу. Оба сосредоточены, предельно внимательны.

Зеленый.

Я задерживаю дыхание и съеживаюсь!

Белая машина устремляется вперед. Наша — стоит на месте.