Слепая зона

Мы оба резко повернулись. В дверях комнаты стояла заплаканная Тейлор. Её тушь размазалась по лицу, волосы растрепались, а в дрожащих пальцах она сжимала мобильный.

– Лори… ― я встала с пола, но девушка завертела головой и отшатнулась.

Однако, вместо того, чтобы уйти, подняла глаза на брата.

– Ты дал ему денег?

Я заметила, как Мак поджал губы и стиснул зубы. Каждая мышца на его теле напряглась. И он едва сдерживался, чтобы не рвануть к сестре.

– Нет.

– Почему?

– Потому что ты не продаешься, ясно? ― прохрипел он. ― И я доходчиво ему это объяснил.

На какое-то мгновение между нами повисла тишина. Я даже дышать боялась, чтобы ненароком её не нарушить. Тейлор сделала это первой, когда тихо всхлипнула, а затем ― когда бросилась в объятия брата.

– Прости―прости―прости… я такая глупая…

Мак выдохнул и прижал сестру к себе.

Мне не хотелось слушать их, поэтому я отключила голову и тихо развернулась, осторожно задвинув дверцы шкафа. Затем вытащила из ящика все свои дурацкие мелочи: косметику, деньги, очки, пару книг, брелок с ключами ― и бросила всё в рюкзак. Туда же отправились мой дорожный альбом и краски. Вспомнила, что оставила кое-что из вещей в рабочей комнате ― решила, что заберу их по дороге к выходу.

– Никки? Ты уходишь? ― казалось, Тейлор только сейчас заметила мой собранный чемодан. Я подняла на неё глаза, открыла рот, но Маккейн нагло его заткнул.

– Никки остается.

Это что ещё за фигня?

– Да, Тейлор, я ухожу.

Мак стрельнул в меня своим фирменным я-самодовольный-придурок взглядом, а затем ― или мне послышалось? ― зарычал.

– Лори, милая, дай нам с Никки минутку, ладно? Нам нужно поговорить.

Тейлор было любопытно ― и очень. Но, как бы женский шарик неравнодушия внутри не пытался лопнуть, она послушно кивнула и, шмыгнув носом, вышла из комнаты.

– И как это понимать?

– Как есть, ― пожала плечами, поднимая чемодан с пола, ― я ухожу.

– Никки…

– Хочешь, чтобы я разревелась? Надавила на жалость? Или что? ― начинала злиться и терять терпение, но больше ― терять уверенность в том, что хочу уходить; поэтому злиться было необходимо. ― Ты не присвоил меня, пойми. Я ничего тебе не должна. И не собираюсь плясать под твою дудку.

– Ты должна мне работу, за которую я тебе заплатил.

Не выдержав, я уязвленно усмехнулась. Полезла в рюкзак, вытащила оттуда пачку купюр, которые сняла вчера с карты и швырнула перед придурком на кровать.

– Здесь все деньги, которые ты мне дал. Теперь мы в расчете.

Я схватила чемодан и двинулась к двери, но мужские пальцы внезапно сжали запястье. А затем с такой же внезапностью развернули к себе. Я задрала голову и замерла, наблюдая за тем, как его каштановые глаза наливаются золотом. А ещё поняла, что, кажется, тону.

– Всего пять минут назад ты обвиняла меня в том, что я не умею строить диалог по-взрослому. А сама ведешь себя, как капризный обиженный ребенок.

Сморгнула, понимая, что очарование улетучилось также, как и нагрянуло ― быстро.

К слову ― ну очень быстро.

– Прости? Это «Я-то» веду себя, как ребенок?

– Ты, Никки. Потому что собираешь шмотки и бежишь вместо того, чтобы всё обсудить.

– А что здесь обсуждать, Мак? Как ты в очередной раз ткнул меня в то, что чхать хотел на меня и моё мнение?

– Это не так…

– Отпусти, ― перебила придурка, понимая, что снова его ненавижу, ― или я звоню в полицию.

Его брови удивленно взметнулись вверх.

– В полицию?

– Именно, Маккейн, в полицию! А, если на моём запястье останутся синяки, то я заявлю…

Он так резко дернул меня на себя, что я запнулась. А затем ощутила его губы на своих. Это было неожиданно, странно и… приятно. Хотя приятно вообще было быть не должно. Я ненавидела этого психа с замашками маньяка. Ненавидела! И сейчас должна была всеми правдами и неправдами это доказывать. Но вместо этого… сдалась.

Мак припер меня к стене, и я тут же почувствовала прокатившийся по телу жар. Услышала хриплый, низкий стон ― свой, черт возьми, стон ― а затем позволила ему окончательно отключить мой мозг.

Язык Мака, прорвавший мою оборону, его руки, очерчивающие мои изгибы, наши переплетенные запахи, возбужденные запахи ― всё это было безумием. Но это безумие так захватило меня, что я не понимала, как остановиться.

Должна была ― как единственный здравомыслящий здесь человек, который не продал свою душу демону похоти ― но не могла. Разум кричал, а я упрямо его заглушала. Потому что сходила с ума от его запаха, прикосновений и мужественности. И дело было вовсе не в том, что у меня давно не было секса ― нет.

Скорее всего, я просто в конец ополоумела.

Не соображая, что делаю, пробралась под его футболку и коснулась ладонями пылающей груди. Мак резко втянул в легкие воздух, углубив поцелуй ― сделав его настойчивее, неистовее, опаснее. И мы оба осознавали, к чему он приведет.

Мак ― осознавал и хотел.

А я ― осознавала и боялась.

Мои ладони сильнее уперлись ему в грудь, а затем, когда до мозга, наконец, дошел тревожный сигнал, толкнула его, что было сил.