Слепая зона

– Так остановись.

Это был вызов. И не только для него ― для нас обоих.

Приняли ли мы его?

Да.

Мак зарычал и вновь втолкнулся в мой рот. Рывком придвинул меня ближе, заставив стул скользнуть по плитке. Я снова застонала и окончательно потерялась в его руках. Весь мир в мгновение перестал существовать. Остался только ОН ― его прикосновения, его поцелуи, его дыхание и пульс.

Я едва не умерла, когда мужские пальцы тысячевольтным зарядом прошибли позвоночник. Крохотные змейки расползлись по спине, проникая под кожу, задевая оголенные нервы.

Каждый. Мой. Нерв.

Абсолютно.

Что означало, что на этот раз мы оба пойдем до конца.

Это пугало и будоражило одновременно.

Каждая клеточка во мне трепетала, и сколько бы раз Мак не касался меня, мне всё время было мало. Я хотела ещё ― сильнее, больше, горячее. Хотела и без стеснения брала.

Мы оба были на грани. Оба горели от желания и оба понимали, что не остановимся.

Но, как это часто бывает, у Вселенной были на наш счет совершенно другие планы.

О чем Она и заявила, когда за моей спиной с грохотом захлопнулась входная дверь.

Мак

– Тыковка, я пришел! Поедем пораньше, если ты не против!

Никки отпихнула меня с такой силой, что я кое―как устоял на ногах.

В моих глазах застыло изумление. В её ― страх.

– Тыковка? ― я не отдавал себе отчета в действиях тогда, в словах ― сейчас. ― С каких пор для моего друга ты ― тыковка?

– Тебе какое дело? ― огрызнулась она, а у меня тормоза сразу же отказали.

Но прежде, чем я их спустил, Никки спрыгнула со стула и толкнула меня в сторону прачечной. А, когда мы оказались внутри, быстро, но бесшумно закрыла дверь.

– Тыковка? ― повторил я, понимая, что не успокоюсь, пока не получу свой ответ.

Никки закатила глаза, а затем зашарила по ящикам с сухим постиранным бельем.

– Я не собираюсь это обсуждать.

– Ау! Есть кто дома? ― вновь раздался голос Техаса, и я понял, что он внезапно начинает меня напрягать.

– Между вами что―то есть? ― не выдержал я.

Возможно, вопрос был дебильный. Скорее всего, дебильный. Я понял это по взгляду, которым одарила меня Никки ― взбешенному взгляду.

– Даже если и есть, тебя это не касается! ― прошипела она, а я едва сдержался, чтобы прямо здесь её не взять. Прямо в этой прачечной. Прямо на этой сушилке.

– Мы только что чуть не трахнулись на моей кухне. ― напомнил ей я. ― А ты говоришь, что меня это не касается?

Вытащив из ящика белую водолазку, она отвернулась и стянула с себя до сих пор расстегнутую блузку. Бросила её в машинку, наверное, решила, что постирает потом. Пока натягивала чистую одежду, молчала. И я так же молча за ней наблюдал.

А затем чашу моего терпения наполнила последняя капля.

– Никки!

– У меня давно не было секса, ясно? ― внезапно призналась она, резко развернувшись. ― Я изголодалась, соскучилась, свихнулась ― как хочешь это называй. Причина моего сексуального напряжения ― не в тебе. Возможно, я хочу тебя, как мужчину на раз. Это физика, с этим ничего не поделаешь. Но на этом всё. Уясни это, Мак. Лишь на раз. А раз это только на раз, думаю, у тебя нет права влезать в мою жизнь и требовать от меня каких―либо объяснений.

Скрипнул зубами и, кажется, даже зарычал.

– Сейдж мой друг.

– Мой тоже!

– Вижу я, как вы дружите! ― я уже даже не сдерживался, орал, как бешеный.

Сам не знаю, что на меня нашло.

В очередной раз закатив глаза, Никки распахнула дверь так, что та практически отлетела в стену, а затем выбежала из прачечной.

Я выбежал за ней.

Когда догнал, она стояла в холле, а счастливый Техас рядом с ней, играя с двадцати―плюс―минус килограммовой игрушкой Никки.

– Эй, вы завели собаку?

– Ты трахаешь её?

У моего друга челюсть отвисла, клянусь. Я и сам от своего вопроса остолбенел.

– Совсем извилиной тронулся?

– Ответь. ― процедил со всей серьезностью. ― Ты трахаешь её?

– Мак! Хватит! ― заорала она.

Злилась, сильно злилась. Но мне нужен был гребаный ответ.

– Нет, Мак, я не трахаю её. Никки ― мой друг. Какого хрена ты спрашиваешь меня о подобном? ― сейчас даже терпеливый и понимающий Техас походил на разъяренного быка перед боем. Будто бы я был той самой красной тряпкой, что б её.

Я перевел взгляд на Никки ― её лицо пылало, грудь часто вздымалась.

– Теперь доволен?

Скрипнул зубами, но ничего не ответил.

Чувствовал себя болваном. Ревнивым, мать его, болваном. К тому же, неудовлетворенным. На мне сейчас яичницу можно было жарить. Часов так пять подряд.

– Понятия не имею, что между вами двоими происходит, но заканчивайте с этим, ясно? ― вмешался Техас. ― Вы как будто уже сорок лет женаты ― вечно ругаетесь по пустякам, цепляетесь друг к другу, шмотки по очереди собираете. Может, вам к психологу сходить? О проблемах своих рассказать?

– Нет, ― одновременно выпалили мы с Никки, и так же одновременно замолчали.

– Тогда выпроваживайте уже свой цирк уродов и учитесь ладить, ― продолжал Техас, переводя взгляд с меня на Никки и наоборот. ― Или мы с Тейлор примем меры.

Никки задержала на мне взгляд ещё ненадолго, взяла куртку с вешалки и, сказав Техасу, что будет ждать его на улице, ушла.

– Слушай, друг, я начинаю переживать за тебя, ― признался он, когда мы остались вдвоем.

– Не нужно.