Слепень

От рыданий все три горба короля сотрясались, слезились все его три глаза, даже тот, брюшной, а по нашлепкам на лице императора слезы текли просто водопадом. Впрочем, Юрий знал, что уж во всяком случае бедными они не были ну никак. Уже много веков к их трону стекались по копеечке, по центику, по пфеннигу, по эскудо деньги нищих со всего мира, тут же переводимые монархами в золото и драгоценные камни – еще после крушения денег во времена Великой французской революции они иным ценностям не доверяли.

Наконец король мановением руки остановил овации и повторил:

– Да, именно так: ыш абарак бузык! – И, уже обращаясь к Кате и Юрию, кивнул: – Да, хоть мы и духовные – но мы бедные. А судьба сложилась так, что с некоторых пор мы стали еще беднее. Ох уж эта война! Нашим убогим подданным уже почти никто не подает! К тому же еще эта инфляция!.. Вот поэтому мы вас и пригласили сюда…

– Вы хотите, чтобы мы остановили войну или инфляцию? – спросил Юрий. – Увы, это не в наших силах.

– О нет, этого вы не остановите, – печально согласился император Фома. – Однако, хотя вы на это и не способны, вы способны на многое другое, чему мы были свидетелями. И к нам в сердца закралась надежда, что по крайней мере в одной малости…

– О да! В сущей малости, если сравнивать с остальным, только что названным! – подхватил король. – Но ведь нам, vous comprenez,[37] при нашей бедности каждая копеечка дорога.

Юрий пожал плечами:

– Ну а мы-то тут при чем?

– Очень, очень даже «при чем»! – воскликнул император. – Вам, мы так полагаем, известно такое имя – Червленый?

– Да, – кивнула Катя. – Его недавно убили почти на наших глазах.

– Да, да, убили! – подхватил король. – Ну, если бы только убили – это бы еще ладно; однако потом еще и подпол его обнесли, а прятал он там и золотишко, и брюлики, а частью этого всего он должен был с нами, сиротами, поделиться, так оно было договорено. А убил и ограбил его некий человечек по имени…

– Слепень! – Катя хищно прищурилась.

– Именно так, именно так, дитя мое! Так вот, если бы вы помогли нам…

– Нет, нет, не покарать, а только найти! – вставил император. – А уж покарать его мы и сами как-нибудь сумеем.

Юрий вспомнил прибитого железными костылями к стене бывшего палача Тайного Суда[38] и подумал: да, это они, вурдалаки, действительно умеют.

Катя задумалась:

– Но ведь он, этот Слепень, сейчас, насколько я знаю, где-то за границей.

– Увы, мы тоже это знаем, – печально вздохнул король. – Беда с этими границами, которые вечно на замке… Но и вы ведь, мы знаем, люди не простые…

Между тем император махнул рукой, и по этому его знаку вся челядь, включая гвардию и «членов Политбюро», быстро очистила тронную залу.

– Вон, с генералами самого ГРУ знаетесь, – подмигнул император, когда они остались только вчетвером. (Да, осведомленность этих уродов могла вызвать только восхищение!) – Вот мы грешным делом и подумали: ну́ как для вас на какой-то миг приоткроют этот замок?

– И что тогда?

– Предлагаем честную сделку: помогите нам, а мы поможем вам.

Юрий вспомнил совет генерала Николаева не отказываться от помощи даже этих подземных упырей.

– Пожалуйста, поконкретнее, – попросил он.

– Чего уж там конкретнее! – отозвался король. – Вы нам – Слепня, едри его мать, а мы вам – все, что пожелаете.

– В разумных, конечно, пределах, – поспешил уточнить император. – Касательно денежек, я имею в виду. А если насчет какой другой помощи, например, пришить кого или связей с местными…

– И где же эти ваши «местные» обретаются?

– Насчет Африки не ручаюсь, но коли тебе нужны, которые в Азии, в Европе или там на американском континенте…

– Ну, если ограничиться Европой… – протянул Юрий, полагая, что таким ответом не слишком выдаст государственную тайну. И добавил, подкрепляя «легенду»: – Если в Париже, например?

Монархи едва ли стали бы «стучать» в органы, однако они могли поделиться с Вонмигласом, тот, судя по всему, был у них весьма доверенным лицом, – вот почему он, Юрий, решил соблюдать максимальную осторожность.

С Парижем он, видимо, попал в какую-то очень больную для них точку. Монархи погрустнели и стали о чем-то перешептываться. Наконец император с грустью произнес:

– Вот с Парижем как раз дело худо… Тамошняя братва решила отделиться. И вообще, суки они, пардон, оказались.

– Коллаборационисты они, – старательно выговорил мудреное слово король. – Снюхались, понимаешь, говнюки, с правительством Виши,[39] лапами «зиг-хайли» делают, сюда денежек давно, еще с сорокового года, не присылают… Давить таких!

– Ничего, обязательно раздавим, – вдруг с очень похожим на сталинский акцентом произнес император. – И победа будет за нами.

Юрий притворно вздохнул:

– Значит, с Парижем – никак? – спросил он.

– Пока никак, – тоже вздохнул король.

А император поспешил добавить:

– Но если там, к примеру, в Лондоне…