Слепень

— Итак, дамы и господа, напоминаю правила игры «Флирт цветов», — выговорил хозяин вечера. — В колоде девяносто шесть карт. Вся колода раздаётся сразу. На любой карте одиннадцать названий цветов. Напротив каждого цветка — фраза. Стало быть, одиннадцать фраз на карте. Если вы желаете что-то сказать своему партнёру или партнёрше втайне от других, то не надо шептаться. Достаточно передать ему карту и назвать цветок. А фраза напротив и будет той самой вашей мыслью. Например, давайте представим, что наш любезный Иван Кузьмич давно и тайно влюблён в супругу доктора Нижегородцева. Тогда он передаёт ей карту и называет упомянутый в ней цветок, допустим тюльпан. Напротив него — строка «Вы сегодня адски милы». Но Ангелина Тихоновна, к сожалению Ивана Кузьмича и счастью для Николая Петровича Нижегородцева, не отвечает ему взаимностью и, передавая в ответ свою карту, называет другой цветок, положим орхидею. Напротив неё фраза «А рыльце-то у тебя в пушку. Что скажет жёнушка твоя, когда узнает?..»

— Ого! Такого поворота я не ожидала, — рассмеялась Ангелина Тихоновна.

— А почему нет? — расплылся в улыбке Краснопеев. — Всякое может случиться.

— Вижу, вам уже не терпится начать игру. Но позвольте, я закончу объяснение… А вот если бы их желания совпали, то госпожа Нижегородцева могла бы в ответ назвать и азалию, рядом с которой стоит иное предложение: «Любимый, как долго я тебя ждала!». Всем ясно? Таким образом, надеюсь, ваши чувства вновь приобретут остроту и яркость. Что ж, сдаю колоду. Каждый получает по двенадцать карт. Я начинаю… с госпожи Сафроновой:

— Сирень.

— Ромашка, — ответила актриса и расплылась в улыбке.

— Теперь очередь Ангелины Тихоновны, — пояснил Иванов. — Прошу вас передать карту кому вздумается. Здесь не обязательно соблюдать правила часовой стрелки. Главное — сохранять очерёдность. Ваш ход. Кто примет вашу карту?

— Иван Кузьмич, — вздохнула Нижегородцева. — Ну, хорошо, пусть будет астра…

Тем временем Ардашев, игравший белыми фигурами, и доктор Нижегородцев — чёрными, уже разыграли ферзевый гамбит. Николай Петрович выбрал защиту Чигорина. Игра постепенно перешла в миттельшпиль[3]. Адвокат рвался к левому флангу противника. Чёрный слон Нижегородцева оказался под ударом. И по всему выходило, что жить ему осталось не более одного хода. Партия обострялась. Музыка струнного квартета умиротворяла. Время от времени слышался переливчатый женский смех. Дамские голоса чередовались с мужскими:

— Ландыш, — пролепетал нежный голосок.

— Ага! А вам левкой! — пробасил кто-то.

— Что? Да как вы смеете? Получайте гвоздику, — возмутилась дама.

— Герань, — выговорил настойчивый мужской голос.

— Колокольчик, — пропела чья-то жена.

— Ой, тогда калла, — разочарованно заявил чей-то муж, не получив взаимного расположения у чужой, но тайно обожаемой жены.

— Роза, я говорю вам роза, — дрожащим голосом проронила гостья.

— Генурис, простите гинура…

— Надо же, генурис… — чуть слышно вымолвил присяжный поверенный, помрачнел и, не отрывая взгляда от шахматной доски, мысленно перенёсся к событиям восьмилетней давности.

31 декабря 1899 г., Египет, Каир, Эль-Карафа (Город мёртвых).