Слепень

«Обещаю и клянусь всемогущим Богом, пред святым Его Евангелием и животворящим крестом Господним, творить суд по чистой совести, без всякого в чью пользу лицеприятия, и поступать во всём соответственно званию, мною принимаемому, памятуя, что я во всём этом должен буду дать ответ пред законом и пред Господом на Страшном суде Его. В удостоверение сего целую слова и крест Спасителя моего. Аминь…» Судья Приёмышев проснулся в холодном поту и тяжело дышал. Сначала ему приснилось, что он, как много лет назад, даёт судейскую присягу. Тут ещё куда ни шло. Никакого расстройства. А следом вдруг привиделось, что стоит он на коленях, облачённый в белую длинную, почти до пола, рубаху. Прямо перед ним — священник, накладывающий на него епитимью за все совершённые им при исполнении правосудия прегрешения: от заката до рассвета читать молитву об искуплении грехов. И так целый год. А если ослушается, то настигнет его Божья кара. И он читал, пока губы не ссохлись. Мучила жажда, отекли ноги, но останавливаться было нельзя: «О, Господь наш Иисус Христос! К Тебе обращаю молитву свою и молю об отпущении грехов своих. Прости меня грешного за деяния недостойные и мысли. Исцели душу мою от корысти и зависти и не покидай, не оставь в одиночестве. Подари мне благословение и радость. Очисти мои душу и сердце, да укрепи веру мою, чтобы и дальше нёс я крест свой по пути праведной жизни…» «Все расстройства из-за этих угроз, — мысленно рассудил Павел Филиппович. — Неудивительно. С утра до вечера об этом только и думы. И даже во сне страх не отпускает. Чёрт знает что. Надобно взять себя в руки и покончить с дурными мыслями… Легко сказать «покончить». А если они, как червяки, сами в голову лезут, как тогда? Слышал от присяжного поверенного Ардашева, что он, дабы избавиться от подобного состояния, старается размышлять о чём-то таком, в чём мало разбирается. И тогда все помыслы перетекают в иную плоскость, и страхи уходят сами собой… Кстати, у него вроде бы сегодня процесс у председателя суда. Так, может, к нему и обратиться за помощью? Рассказать про эту посылку с куском сыра и вилкой. Он лучше всякой полиции поможет отыскать преступника. Пожалуй, так и сделаю. Вот и нашёл выход», — обрадовался судья, посмотрел на мирно спящую жену и впервые за последние дни улыбнулся.

Уже через два часа Приёмышев встретил адвоката в коридоре, пригласил в кабинет и поведал историю о письме с угрозами и странной посылке. Присяжный поверенный слушал внимательно, не перебивая. Затем спросил:

— Скажите, а вы не собираетесь гащивать на днях или, может, сами намеревались пригласить к себе кого-нибудь?

— Сегодня у младшей дочери день ангела. Ждём гостей к семи.

— Не возражаете, если я приду чуть раньше? Возможно, мне придётся осмотреть ваш дом, не привлекая внимания окружающих.

— Безусловно. Так мы и вас приглашаем!

— Благодарю, но у меня дела. Смогу выкроить время только на осмотр вашего жилища.

— И то хорошо. На полицию нет никакой надежды.

— Не беспокойтесь. Буду у вас без четверти семь.

— Благодарю.

Ставропольское небо в конце января переменчиво. В полдень облака напоминают огромную воздушную перину с голубыми, оставшимися ещё от солнечного утра просветами. К вечеру небосклон затягивается тёмно-синей пеленой, и кажется, что всё в мире поменялось местами: и земля, и небо, и море — оно теперь прямо над головой. Только волны не катятся, они замерли и ждут прихода северо-западного ветра. Морская синева разлилась по крышам домов, по снежному Таманскому лесу, по улицам и площадям… На тёмном фоне купол колокольни Андреевского храма ещё сильнее сверкает золотом и смотрит надменным великаном на всю северную часть города. Поневоле задумаешься и о Боге, и о скоротечности жизни.

Клим Пантелеевич повернул ручку дверного механического звонка особняка судьи Приёмышева. Открыла горничная. Ардашева ждали и, приняв пальто, сразу провели в гостиную.

— Позвольте представиться, присяжный поверенный Клим Пантелеевич Ардашев.

— Лидия Макаровна, — улыбнулась хозяйка.

— Мне известно, что сегодня у вас торжество, и я бы хотел ознакомиться с блюдами, которые будут поданы на стол. Вполне вероятно, что существует угроза жизни вашему супругу. И я здесь как раз по его просьбе, — объяснил Ардашев.

— В этом нет никакой тайны. Собираемся удивить гостей популярным в Европе, но малоизвестным в России, кушаньем. В прошлом году мы отдыхали с мужем во Франции и Швейцарии. Там отведали довольно необычное для нас угощение. По-французски называется фондю.

— Изначально считалось едой пастухов.

— Да-да, нам рассказывали. У нас и посуда, и приборы для этого есть. Изготовили местные умельцы.

— А кто приобретал продукты?

— Кухарка.

— Я бы хотел с ней поговорить. Мы можем пройти на кухню?

— Конечно.

Миновав анфиладу комнат, Клим Пантелеевич вместе с хозяйкой оказался там, откуда доносился смешанный запах специй, плавленого сыра и коньяка. У плиты орудовала женщина лет сорока. По её спокойствию и чёткости движений было ясно, что она мастер своего дела.