Слепень

Куда: г. Ставрополь (Кавказский), Николаевский проспект, 38.

Кому: Г-ну Ардашеву К. П.

Многоуважаемый Клим Пантелеевич!

Получив Ваше письмо, я тут же отправился к господину Поссе, позвонил, но мне не открыли. Дом оказался запертым. На двери висела табличка, которую обычно вешают постояльцы в гостиницах на дверную ручку: «Не беспокоить!». Тут же были выставлены две пустые молочные бутылки. Как я заметил, молочник регулярно их меняет. Я также видел и почтальона. Профессор, как и я, выписывает ежедневную «Черноморскую газету» (он как-то говорил мне об этом в Общественном собрании) и ещё множество журналов.

Вечером я вновь решил прогуляться. Несмотря на уже задёрнутые шторы, в доме горел свет, и Поликарп Осипович ходил по комнате, но мне дверь не открыл, хоть я и звонил несколько раз. Получается, он дома, но не выходит к людям. Вероятнее всего, опять занят каким-нибудь научным исследованием. Думаю, Вам не стоит беспокоиться, учитывая, что Поликарп Осипович всегда отличался некоторыми странностями, кои свойственны учёным мужам. Как увижу профессора, сразу напишу.

С уважением, Игнатьев Р. С.

20 мая 1914 г., Туапсе.

II

Ардашев допил чай и, глядя на отрывной настенный календарь, вспомнил, что не исполнил ежеутренний ритуал. Он поднялся из-за стола и оторвал лист за 22 мая. На обороте красовалась реклама Русского общества пароходства и торговли. На палубе стояла элегантная пара. Дама в длинном пальто с меховым воротником, пытаясь совладать с ветром, двумя руками придерживала шляпу, поля которой были отделаны опушкой. Полы пальто развевались на ветру. Рядом с ней находился джентльмен в клетчатом кепи, пальто и виднеющемся тёмном галстуке на фоне светлой сорочки. Он носил ботики с лаковыми носами и подвёрнутые по последней моде полосатые брюки. У ног покоился вместительный саквояж с биркой. Казалось, что пара либо только села на пароход, либо собралась его покинуть. Их взор был устремлён вдаль, на египетские пирамиды.

«Какая несуразица, — мысленно усмехнулся Ардашев. — Во-первых, зимние круизы по Чёрному и Средиземному морям РОПиТ не делает. Это опасно из-за штормов. Во-вторых, если представить невозможное, то всё равно пирамиды невозможно рассмотреть с моря, пусть даже зайдя в Александрию. В-третьих, айсбергами эти пирамиды никак быть не могут, поскольку пароходы РОПиТа не ходят через Атлантику, и РОПиТ в данном случае афиширует свой конёк — черноморские круизы, Константинополь, порта Персидского залива до Басры и линию Петербург — Либава. И в-четвёртых, если ветер грозит унести шляпку дамы, то надобно было изобразить и волны. Вероятно, художник никуда дальше мастерской не выбирался и моря не видывал. …А с другой стороны, много ли людей заметят эти ошибки? Думаю, нет».

За окном стояла дождливая майская весна. Из открытой форточки доносилось счастливое щебетание птиц, крик молочницы и шум одинокого автомобильного мотора, вызывавшего, судя по лошадиному ржанию, ужас у встречных экипажей.

Он повернулся к жене и сказал:

— А не махнуть ли нам к Чёрному морю, Вероника? Там сейчас цветёт чёрная магнолия. Говорят, это безумно красиво. В позапрошлом году мы с доктором Нижегородцевым так и не успели её увидеть[17]. У меня как раз сейчас нет новых дел, а старые я закончил. Поедем?

— В Крым? В Ялту? С радостью! — Вероника Альбертовна просияла.

— В Туапсе, — улыбнулся Ардашев. — Магнолии есть и там. Профессор Поссе, мой знакомец, оттуда. Давно не виделись.

— Я согласна ехать куда угодно, лишь бы выбраться из этой провинциальной ды… — она вдруг осеклась и добавила: — Прости, я опять чуть тебя не обидела.

Клим Пантелеевич отмахнулся:

— Я уже привык к тому, что Ставрополь для тебя — провинциальная дыра. Но давай не будем ссориться. Я куплю билеты на поезд до Новороссийска. Там мы сядем на пароход и доберёмся до Туапсе. Морское путешествие гораздо приятнее тряски в экипаже по пыльному Сухумскому шоссе.

— Ты хочешь повторить наше прошлогоднее путешествие в Сочи[18]?

— Да, с той лишь разницей, что из Новороссийска до Туапсе плыть не так долго, как до Сочи. Завтра и отправимся. Не возражаешь?

— О, нет! — Вероника Альбертовна поднялась. — Не буду терять время, пойду собирать чемоданы.

— А я на вокзал…

III

Вагон тронулся. Купе первого класса стоило тридцать рублей. Дорога из Ставрополя в Новороссийск Ардашевым была хорошо знакома.

Локомотив тянул состав через южнорусские просторы. Степь колыхалась волнами бескрайних трав до самого горизонта. Но через приоткрытое окно в купе проникал запах разнотравья, смешанный с угольной гарью. Вскоре земли Ставропольской губернии закончились, и поезд, подрагивая на стрелках наконец остановился. Послышался звон станционного колокола, и где-то совсем рядом, на запасных путях, надрывно застонали паровозы.

— Станция Кавказская. Стоянка один час. Извольте обедать, — провещал проводник.