Рынок в Джелалабаде, как и в любом другом афганском городе, был расположен в самом центре города, в новом районе — к нему надо ехать по главной улице, сначала слева будет гостиница "Спингар", единственная нормальная в этом городе, потом бывший королевский дворец, расхлестанный авиаударами до состояния руин. Дальше будет небольшая площадь со стоянкой такси — поворачивайте направо и как раз через пару сотен метров попадете на рынок. Судя по архитектуре, раньше тут были построенные русскими жилые дома — теперь же афганцы их приспособили для нужд рынка. Первые этажи переделали под лавки, на вторых часто были склады товара и жилища для семей торговцев, на остальных этажах, если они были целыми после бомбежек и обстрелов — жили люди. Как и на любом базаре, на джелалабадском было людно, шумно и весело…
Знаете, что больше всего поразило меня рядом с этим базаром? Автомобили! Прямо в ряд были припаркованы, один за другим несколько белых и черных внедорожников. Все японские — Тойота ЛандКрузер 200 и Ниссан Патруль. Последние модели, насколько это возможно для этой страны ухоженные, запыленные. На всех дополнительные антенны, на антеннах висят зеленые лоскуты, на одной из машин и вовсе — словно наглый вызов болтается черный (
— Наркомафия… — упредил мой вопрос Седой — похоже, тут как торговали, так и торгуют…
— А машинами здесь торгуют?
— Жди здесь. Сейчас узнаем, где…
Черт… Хреново вообще — оказаться посреди незнакомого, да еще мусульманского города, да еще если при тебе несколько десятков тысяч долларов, а из оружия — один нож. То и дело я ловил на себе настороженные, явно недружелюбные взгляды, оставалось только прижаться к стене спиной и ждать…
Седой появился внезапно — он вообще обладал талантом пропадать и появляться внезапно. Раз — и есть человек. Раз — и он растворился в толпе и ты его не видишь, хотя отошел он от тебя всего-то на десять шагов. Полезный талант…
— Пошли. Там…
От дилерской стоянки даже самого захудалого американского автомобильного дилера это место отличалось сильно. Скорее оно было похоже на гибрид автомобильной свалки и музея раритетных машин…
Господи, Датсун (
Автомобилями торговали чуть в стороне от рынка — там снарядами полностью разрушило один дом и половину второго — таким образом, там получилось свободное место. Кое-как разровняли, поставили два ряда машин — подходи, выбирай…
На первом месте был старые, по десять и более лет машины — русские Газ-21, Лады, которые русские почему-то называют "Жигули". Был еще малоизвестный на западе "Москвич" с большими квадратными фарами. Два УАЗ-469, русских джипа, причем на каждом — снят тентовый верх, а сама машина подготовлена для установки на нее пулемета. Еще несколько японских машин, по возрасту еще старше русских…
Немногим меньше старых русских и японок было китайских автомобилей. Джипы и пикапы, с маломощным мотором, кузова с пятнами ржавчины уже при выходе с заводского конвейера, адский запах какой-то пластмассы в салоне. И дорогие — от тридцати тысяч долларов… В общем и целом — хорошего мало, в США за те же деньги можно купить машину на порядок лучшую…
На Востоке всегда так — на виду стоит товар похуже, ценой поболее. И продавец — невысокий, коренастый, бородатый афганец в НАТОвском камуфляже вон как хитро смотрит…
— Передай — попроси я Седого — что я не вижу здесь того, что мне нужно. Если эта лавка такая бедная, с таким плохим товаром — то я, пожалуй, пойду и куплю то, что мне надо в другом месте…
На дикой смести русского и неизвестного мне языка, видимо пушту Седой сказал то, что я хотел — и торговцу это не понравилось. Всплеснув руками, словно перед молитвой, он затараторил со скоростью пулемета…
— Уважаемый Ахметали говорит, что лучшего товара, чем у него не найти во всем Джелалабаде…
— Пока я не вижу того, что мне нужно… Объясни ему, что нам нужно — хороший полноприводной автомобиль армейского образца, в который смогли бы поместиться мы все…
Судя по выражению лица и бегающим глазам, афганец понимал и английский, возможно не все — но понимал. Джелалабад вообще был издревле городом, стоящим на караванных путях — и поэтому многоязычным, а до какого то времени — и веротерпимым. Война сломала все…