Слепое пятно

Несомненно, что именно благодаря своей интуиции Джером отправился в ту памятную поездку в Беркли. Его дежурство закончилось, и он поехал вместе со странным человеком исключительно по собственному желанию, будучи заинтригован его личностью. В тот момент детектив не думал о нем иначе, как о необычайно эксцентричном, но благовоспитанном джентльмене, имевшем свои причуды и своеобразное чувство юмора. Только так можно было все объяснить.

Этот человек не скрывал своей любознательности. Его интересовало буквально все вокруг: здания, улицы, машины и люди. Порой он бормотал:

— Замечательно! И все это время мы об этом совершенно ничего не знали!

Когда они проезжали Лорин, офицер решился задать вопрос.

— У вас в Беркли друзья? Я смотрю, вы иностранец. Может быть, я смогу быть вам чем-то полезен?

— Э… да, если… Вы не знаете доктора Холкомба?

— Вы имеете в виду профессора? Он живет на Дуайт-Уэй. В это время дня вам скорее всего удастся найти его в университете. Он ждет вас?

Вопрос прозвучал невежливо, ведь это было, конечно, совершенно не его дело. Однако, выяснять то, что другие хотят сохранить в тайне, и является работой детектива. Да к тому же, где-то на подсознательном уровне настораживало странное имя — Рамда Авек, и не германское, и не индийское, вообще непонятно какое.

— Ждет меня? Ах, да. Простите, если говорю медленно. Я не совсем привык к устной речи. Пока еще. Я вижу, что вам интересно. После того, как встречусь с доктором Холкомбом, я смогу вам рассказать. С доктором побеседовать мне крайне необходимо. Он… э… в общем, мы с ним знаем друг друга долгое время.

— Так вы его знаете?

— Да, некоторым образом. Хоть мы никогда и не встречались. Он, должно быть, великий человек. Мы во многом схожи — доктор и я. И многое можем дать вашему миру. Но если бы мне довелось с ним встретиться, то я бы его не узнал. А вы случайно не могли бы?..

— Вы имеете в виду стать вашим проводником? С удовольствием. Так случилось, что мы с вашим другом доктором Холкомбом тоже находимся в дружеских отношениях.

Глава II Профессор философии

А теперь подойдем к нашему повествованию с другой стороны. Вряд ли есть необходимость представлять доктора Холкомба. Все мы, по крайней мере те, кто много читает, а в особенности те, кто интересуется различными умозрительными методами, знали его довольно неплохо. Он был профессором философии в Калифорнийском университете. Выдающаяся личность и просто хороший человек, он был одним из тех замечательных ученых, которые, благодаря не только своим познаниям, но и внутренним качествам, увековечивают себя в памяти последующих поколений. Представитель старой школы, во всем полагаясь только на себя, он совершенно не боялся с головой погрузиться в какую-нибудь спорную область философии, которую не поддерживали его предшественники.

Его считали большим оригиналом. Он полагал, что философия всех эпох есть не что иное, как переходная ступень, что вся мудрость земных цивилизаций смотрит в будущее, что изучение античной литературы, каким бы существенно важным оно ни казалось, является только фундаментом для решения проблем. Он был язвителен, немногословен и обладал своеобразным чувством юмора, из-за которого был способен при изложении даже самого скучнейшего вопроса философии привести свои остроумные доводы и отстоять их.

Особенно хорошо у него получалось формулировать совсем уж абстрактные идеи языком настолько простым и точным, что даже самые сложные понятия становились доступными заурядному слушателю. Нет необходимости говорить о том, что он являлся любимцем прессы. Газеты по обе стороны залива то и дело печатали поразительные заявления профессора.

Все бы было неплохо, если б они в точности передавали его слова. Но газетчик есть газетчик. Помимо редакторских поправок, существует множество возможностей слегка исказить контекст. Знаменитый человек должен быть осторожен в своих высказываниях. Доктор Холкомб нередко вынужден был выступать с опровержениями приписываемых ему заявлений. Он не мог понять, какая необходимость в подобных незначительных отступлениях от истины. И ему постоянно приходилось вести оживленную полемику, поскольку собратья по профессии часто осуждали его за эти несущественные искажения отдельных понятий философии. Он не любил представителей прессы и имел обыкновение посылать всех писак и редакторов к черту, что весьма забавляло репортеров. Как только им представлялся удобный случай, они с радостью хватались за перо и начинали брызгать своими ядовитыми чернилами. Это было ужасно. Знаменитому профессору приходилось отчаянно защищаться от нападок своих мучителей. Они все без исключения его обожали и все как один получали удовольствие, изводя его. Проникнуть на лекцию доктора Холкомба для репортера являлось весьма трудной задачей, и, однако же, читая за завтраком утренние газеты, профессор частенько обнаруживал в них свои слова.