Слепое пятно

– Не боюсь. Ничего уже не боюсь. Если мы захватим трусливое Дикое царство, мушкенов больше не будет. Нам разрешат отрастить бороды и стать полноценными людьми. Мы будем авелу, клянусь вам! Все люди из Ашшура станут авелу! А нашими слугами и рабами станут местные дикари. Они будут трудиться на пашне, а мы будем только смотреть телевизор, вкушать мясо быков и львов, а наши слуги будут мыть нам ноги и умащать нашу кожу душистым маслом. Вот это жизнь!

– В этом доме живет девка, - перебил его другой. - Чую, девка здесь живет. Хочу эту девку.

– Может, и живет, Идиннаху. Только сейчас здесь никого нет. Забираем то, что нам нужно, и уходим. Времени нет - мы ещё полдома не обшарили.

– Здесь она! - заорал Идиннаху. - Я сейчас найду её и отдеру как следует! Во все дыры! А потом съем её сердце!

– Остынь, мушкен. Ты сегодня отодрал и убил уже пять девок. Мало тебе?

– Мало! - Идиннаху уже бегал по комнате, заглядывал во все места, искал её, Милену. - У дикарей такие красивые девки - с нашими грязными варду не сравнить! Красивые девки, вкусные! Это нам сейчас волю дали, не стоят над душой. А заберем город - опять загонят нас в бараки, и трахай тогда вонючих рабынь раз в месяц! Нет, я сейчас натешиться хочу! Чтоб потом всю жизнь помнить!

– Жеребец ты, Идиннаху, - констатировал один из солдат.

– Это точно! - Идиннаху заржал радостно и гордо. - А вот и она. Вылезай, сучка! Я тебя нашел!

Диван рывком уехал в сторону, и Мила увидела ассирийца. Более уродливого существа ей не приходилось видеть в жизни. Ростом в полтора метра, с руками, свисающими почти до колен, напоминало это скорее орангутанга, чем человека. Орангутанга, бритого наголо. Нос мушкена был сломан в трех местах, красные глазки воспалены, нижняя губа отрезана (наверное, за какую-то провинность). Мушкен наклонился над Миленой, пытаясь схватить её. И тут же получил пинок в промежность.

Он мешком свалился на пол, скорчился и заголосил, схватившись за свое растоптанное мужское достоинство. Мила пружиной выскочила из-за дивана. Их всего-то трое или четверо. Промчаться мимо них и выскочить за дверь… И бежать. У неё все получится…

Она обомлела, ноги её подкосились. Какое там четверо! Не меньше десятка грязнопахнущих полуживотных, вооруженных автоматами, толпилось в комнате. И двое из них стояли в проеме выбитой двери.

– Ого, а девка-то ничего! - сказал один из мушкенов, самый рослый и мощный, одетый в ассирийский чешуйчатый панцирь и российские камуфляжные штаны. - Такую, пожалуй, я и сам отдеру. Идиннаху она теперь без надобности. Отдеру её первый. А кто будет следующий, вы сами разберетесь…

Все дружно захохотали. Грязные пальцы потянулись к Милене. Она завизжала, рванулась к двери… Не тут-то было. Чудовищный удар по лицу сшиб её с ног, Мушкен навалился на нее, с пыхтением завозился, срывая с неё одежду. Слюнявый его рот обдавал тошнотворным смрадом гнилых зубов, грубые руки шарили по телу…

У него ничего не получалось. Мила сжала ноги, уперлась коленями в его живот. Пусть её лучше убьют. Все равно её убьют…

Мушкен приподнялся, встал на колени, сгреб лапищей волосы девушки и с треском впечатал её затылок в пол.

– Злая девка! - крикнул он. - Это хорошо! Люблю злых, горячих девок…

– Хадди, где ты? - прошептала Мила. Она цеплялась за остатки сознания из последних сил. Кажется, она начала галлюцинировать. В плывущем мареве полуобморока она увидела, как голова насильника отделяется от тела и, кувыркаясь, летит в воздухе. Обезглавленное тело мушкена начало медленно валиться на нее, но чьи-то мощные руки схватили его за плечи и отшвырнули в сторону. Вопли, пыхтение, глухие удары, оглушительные выстрелы. Милена попыталась приоткрыть глаза шире, рассмотреть хоть что-то, но заплывшие от удара веки не дали ей сделать это. Они решили, что с них достаточно. Они устало сомкнулись, задернув штору, отделяющую её от реальности. Жестокой реальности. Плохой реальности.

Мила погрузилась в добрую, спасительную темноту.

Часть четвертая Глава 1

Что-то холодное, склизкое, противное, как дохлая жаба, лежало у неё на лбу, глазах, носу и не давало дышать. Мила с криком схватила эту гадость и сорвала с лица. Мокрая тряпка… Ох ты боже… Всего лишь компресс. Кто-то поставил ей компресс.

Она лежала на диване - одетая в джинсы, рубашку, теплый свитер, заботливо прикрытая одеялом.

Иштархаддон вошел в комнату с открытой бутылкой пива в руке. Одежда ассирийского военачальника, облекающая его могучее тело, была изрядно порвана и испачкана.

Бородатое лицо склонилось над Милой. Длинные черные волосы, разделенные прямым пробором. Буйные кудри бакенбард. Борода, сплетенная из завитых, изрядно растрепанных косичек.

– Хадди, спасибо… Милый мой. - Она обвила его шею руками, прижалась к нему. - Спасибо!

– Это не Хадди, - сказал он с некоторой ревностью. - Это я, Игорь.

– Ой, извини… - Мила опешила. - Но у тебя же борода…

– От Хадди в наследство досталась. - Игорь провел пальцами по бороде и скривился от отвращения. - Надеюсь, без вшей.

– Как ты прорвался сюда?