Слепое знамя дураков

– А дети? – напомнил я.

– Кирилл Степанович присмотрит за Светой. Но вот Василий… Он истинный сын своего отца. Они оба – обычные дети, Надежда не захотела, чтобы они разделили её судьбу… Необходимо инсценировать её смерть. Ты займёшься этим, Александр. И пусть Оля поможет.

1940 г.

– Я вызвал вас вновь, товарищ Громовой, чтобы просить об одной небольшой услуге… Вам известно, что я редко обращаюсь к кому-либо с просьбами, – начал свою речь Сталин, как только Дмитрий появился на пороге его кабинета.

– Я постараюсь быть полезным, – сквозь зубы процедил инспектор.

– Так вот, я вызвал вас в Кремль, чтобы обсудить с вами один щекотливый вопрос… – он сделал многозначительную паузу. – Здесь, на этом самом месте, недавно стоял человек… вы должны были о нём слышать – Вольф Мессинг.

– Да, я знаю его. Он нейтрал, – спокойно ответил Дмитрий.

– Что это значит, товарищ Громовой? – Сталин приподнял одну бровь, вынув изо рта трубку.

– Он очень сильный ясновидец и телепат, но не принял ни одну из сторон: ни тёмную, ни светлую.

– Я знаю о его способностях не понаслышке, его проверяли много раз и будут проверять… – Иосиф Виссарионович выглядел несколько раздражённым. – Кроме того, вы не правы, товарищ Громовой, говоря, что он не выбрал сторону. Он как раз всё правильно выбрал.

– Я неправильно выразился. Он не является ни членом Братства, ни членом Общества, – пустился в объяснения Гром. – Но, как вы точно заметили, он принял сторону нашего государства благодаря вашей лояльности.

– Вы хотите сказать, товарищ Громовой, что, прогони я его, он перешёл бы на сторону нашего врага? – в голосе Сталина Дмитрий уловил нотки угрозы.

– Нет. Однозначно, нет, – мгновенно отреагировал он. – Но он пошёл бы к другим нашим союзникам.

– Среди ваших людей многие обладают таким же талантом, как он? – с неподдельным интересом спросил Сталин.

– Нет, у каждого свой дар, у некоторых – несколько. Он чрезвычайно силён. Я был бы рад видеть его в наших рядах, но он принял решение жить обычной человеческой жизнью и посвятить свой недолгий век помощи людям…

– Это весьма глупо, не находите? – рассудил Коба.

– Каждый волен выбирать, – уклончиво ответил Дмитрий.

– Вы так считаете? – Сталин вынул изо рта трубку и лукаво посмотрел на инспектора.

– Моё мнение касается только дел Братства. Что вам поведал Вольф Григорьевич? – вернулся к основной теме беседы инспектор Гром.

– Наследница… А именно её появление товарищ Мессинг предсказал в разгар войны. Я хочу, чтобы вы разузнали подробнее и доложили мне. Вам он, возможно, расскажет больше в силу специфики вашей работы.

– Что с ним? – спросила меня Оля, указывая на пролетевшего мимо инспектора.

– Понятия не имею. Но я знаю, где он был, и ничуть не удивлён его ярости.

– Ты почувствовал ярость? – от неё повеяло беспокойством.

– Детка, ты можешь иногда снимать блок. Иногда это может быть важным для нас, понимаешь? – улыбнулся я дочери, положив руки на её плечи.

– Ты же говорил, что я не должна… И я только недавно довела до совершенства… – забубнила она в ответ.

– Я говорил тебе это несколько лет назад, когда ты озвучивала все наши мысли. И просил лишь молчать об этом, – напомнил я.

– Папуль, ты хочешь, чтобы я пользовалась своим даром на всю мощь? Но тогда ведь я узнаю и все твои секреты, – улыбнулась девушка.

– У меня их нет от тебя, милая. И… называй меня по имени. Я уже не гожусь тебе в отцы, – печально добавил я.

– Я привыкла называть тебя папой. И ты прекрасно справлялся с этой ролью.

От неё веяло заботой и безграничной, бескорыстной любовью.

– Я по-прежнему люблю тебя как дочь!

Мне на самом деле хотелось, чтобы она продолжала ею оставаться.

– А её? – лукаво спросила Оля.

– Кого? – не понял я её вопроса.

– Оксану, конечно, – девушка отвела глаза в сторону.

Я задумался. Я вспомнил, как Ольга – тогда ещё Хельга – по своей детской наивности, раскрыла мне тайну страсти Лидванской к Громовому.

– Тебе ведь известно, что она любит другого, – с трудом выдавил я.

– Кто тебе сказал об этом? – она вновь посмотрела мне в глаза. – Я ведь, если помнишь, не назвала тебе имени того, о ком она думала.

– Что ты хочешь этим сказать? – заволновался я.

– Что ты дурак. Прости, папуль, но это истинная правда. Ты не видишь того, что находится у тебя под носом.

Она тряхнула копной длинных светлых волос.

– Ольга! – строго сказал я.

– Нет, я не стану ничего говорить тебе! – выкрикнула она мне в лицо. – Ты сам подумай!

– О чём я должен думать?

В тот момент я действительно чувствовал себя идиотом.

– Мне пора к Марье Фёдоровне. У неё сегодня семинар по лекарственным травам третьего уровня. После я хочу навестить Клавдию, – сказала Оля и направилась к лестнице.

– Эй, мы не закончили, – крикнул я ей вслед.

– Я буду поздно, но ты не волнуйся, – не поворачиваясь, она махнула мне рукой.

– Стой, Ольга, – велел я. – Ты никуда не пойдёшь, пока не объяснишь мне!

Она застыла у перил.

– Оксана влюблена не в инспектора. В другого человека. И как ты этого не видишь, Александр?

Она продолжала стоять ко мне спиной, не смея повернуться и посмотреть мне в глаза. Я негодовал.