Слепой часовщик. Как эволюция доказывает отсутствие замысла во Вселенной

У нас нет возможности опровергнуть такие верования, особенно если они предполагают, будто Бог позаботился о том, чтобы его вмешательство выглядело ровно так, как мы представляем себе эволюцию путем естественного отбора. Все, что мы можем сказать по поводу подобных убеждений, — это то, что, во-первых, они избыточны, а во-вторых, они исходят из существования того явления, которое нам больше всего хотелось бы объяснить. Речь идет об организованной сложности. Теория эволюции только потому и хороша, что она может объяснить возникновение упорядоченной сложности из первозданной простоты.

Если мы принимаем без доказательств существование божества, способного создать весь сложно устроенный мир — неважно, за одно мгновение или управляя процессом эволюции, — то это божество само по себе уже должно быть необычайно сложным. Креационист — будь то пустомеля-проповедник или образованный епископ — просто-напросто исходит из того, что поразительный разум и необычайная сложность существуют изначально. Но раз мы можем позволить себе роскошь постулировать существование организованной сложности, не предлагая для нее никакого объяснения, то почему бы нам тогда не упростить себе задачу и не принять сразу как данность ту жизнь, что нам известна?! Короче говоря, божественное сотворение мира — как одномоментное, так и в форме “направляемой эволюции” — пополняет собой список тех теорий, которые мы рассматривали в этой главе. Все они на первый взгляд производят поверхностное впечатление альтернатив, противопоставляемых дарвинизму и поддающихся проверке фактами. При более внимательном рассмотрении оказывается, однако, что эти теории дарвинизму вовсе не соперницы. Эволюция путем накапливающего естественного отбора — единственная из известных нам теорий, в принципе способная объяснить существование организованной сложности. Даже если бы факты говорили против нее, это все равно была бы лучшая теория из имеющихся! В действительности же факты ее поддерживают. Но это другая история.

Давайте подводить итоги. Самая суть такого явления, как жизнь, сводится к грандиозной по своему масштабу статистической невероятности, и потому это явление можно объяснять чем угодно, но только не случайностью. Истинное объяснение существования жизни должно быть воплощенной противоположностью случая. Именно такой противоположностью является неслучайное выживание, если понимать его правильно. Если же понимать его неправильно, то неслучайное выживание будет не антитезой случайности, а случайностью как таковой. Между двумя этими крайностями существует непрерывный континуум промежуточных вариантов, и это тот же самый континуум, который ведет от одноступенчатого отбора к накапливающему отбору. Одноступенчатый отбор — это не более чем синоним “случайного стечения обстоятельств”. Его-то я и имел в виду под неправильно понятым неслучайным выживанием. А накапливающий отбор, действующий медленно и постепенно, способен объяснить существование сложных живых устройств. И это единственное удобоваримое объяснение, которое когда-либо выдвигалось.

На протяжении всей этой книги мы говорили о случайности и о том, что вероятность спонтанного возникновения порядка, сложности и кажущейся продуманности ничтожно, исчезающе мала. Мы искали способ укротить случай, вырвать ему клыки. “Неприрученная”, чистая, голая случайность означала бы возникновение упорядоченной сложности из ничего за один присест. Если бы никаких глаз не было вообще и вдруг за единственное поколение появился бы полностью оформленный, целостный и совершенный орган зрения, вот тогда это была бы неукрощенная случайность. Такое в принципе возможно, но шансы столь малы, что нам пришлось бы до скончания веков писать нули после запятой. То же самое касается и вероятности самопроизвольного возникновения любых полностью оформленных, целостных и совершенных существ — в том числе и богов (не вижу никакой возможности сделать для них исключение).

“Укротить” случайность — это значит разложить самое невероятное на более вероятные компоненты и выстроить их в определенной последовательности. Сколь бы невероятным ни было резкое превращение X в Y, всегда можно представить себе между ними ряд промежуточных вариантов, изменяющихся с практически не заметной глазу постепенностью. Пусть крупномасштабное преобразование будет сколь угодно невероятным, менее крупные изменения будут и менее невероятными. А если у нас есть достаточно большой ряд достаточно плавно меняющихся промежуточных ступеней, то мы можем превратить что угодно во что угодно другое, не призывая на помощь астрономические причины невероятности. Такое превращение возможно только при условии, что времени на прохождение всех промежуточных этапов будет достаточно, а также при наличии механизма, двигающего каждый шаг в определенном направлении, иначе наша последовательность шагов выльется в бесконечное хаотичное блуждание.