Слепой гость. Повесть

- Вперед, мальчики, вперед! - торопил нас веселый молодой человек. Но не мне одному становилось не по себе. Милиционер и кочевник, привычные к высотам, давно уже опередили нас, но все чаще Бостан косился под ноги и боком жался к скале чайханщик.

- Я, кажется, здесь отстану, - слабо сказал он и повернул к нам свое бледное лицо. - Я всю жизнь прожил на равнине, и такие путешествия не для меня, нет, не для меня. Куда ведет эта чертова тропинка?

- Куда? - переспросил и опять рассмеялся молодой человек. - Увидишь сам. А, впрочем, лучше отдохни здесь, потому что дальше она будет еще уже.

Осторожно, держась друг за друга, мы разошлись с чайханщиком, и он лег на тропинку к скале лицом. Я думаю, что он был в общем храбрый человек, но высоты могут бояться и храбрые люди, - это дело привычки.

Скоро мы дошли до поворота, где нас поджидали Гумай и кочевник. Здесь было что-то вроде широкой площадки, на которой свободно могло поместиться десятка полтора человек. Дальше, у поворота, тропинка опять сужалась.

- Если мы высунемся отсюда, - нерешительно сказал кочевник, - они нас перестреляют по одиночке.

- Конечно, - согласился с ним молодой человек. - Когда персидские воины охотились за ханом Ибрагимом, они так и валились отсюда один за другим.

- Как? - вскрикнул я. - Это дорога в крепость?

- Взгляни сам, - ответил он.

Я лег, на животе дополз до поворота тропинки и осторожно высунул голову из-за камня. Шагах в тридцати от меня я увидел полуразрушенную стену и башню, висящую над обрывом. Стая потревоженных голубей с криками носилась вокруг нее, и мне показалось, что некоторые птицы пролетали под самой башней, потому что плоская скала, на которой она стояла, выступала над пропастью как карниз; скала поддерживала башню как рука тяжелый сосуд, и все это грузное, огромное сооружение как бы висело в воздухе.

Я увидел траву и чахлые деревца, росшие в бойницах. Мне показалось, что старая крепость медленно разрушается у меня на глазах. Большой осколок белого камня вдруг бесшумно отломился от стены и полетел в пропасть. Долго я следил за ним. Падая, он становился все меньше и меньше и не упал на дно, а словно растаял в голубоватом воздухе долины. Оттого, что я долго следил за его падением, у меня закружилась голова. Скала, на которой я лежал, стала вдруг легкой и зыбкой, как облако. Но я успел разглядеть тридцать шагов тропинки, отделявших меня от крепостных ворот. Тропинка была чуть наклонена к этой страшной, голубоватой бездне.

- Они перестреляют нас по одиночке, - угрюмо повторил Гумай.

- Мы были бы сумасшедшими, если бы подвинулись еще хоть на один шаг. Скорей всего они ушли, зная, что мы здесь топчемся, - сказал кочевник.

Молодой человек рассмеялся и сказал, что они никуда не ушли и не уйдут. Он вытащил из кармана белый носовой платок и осторожно высунул его из-за поворота. Я отполз в сторону.

- Эй, в крепости! - крикнул он. - Не стреляйте, я хочу с вами поговорить. Вы меня слышите?

Долго ему никто не отвечал, потом знакомый мне голос корзинщика Мамеда произнес:

- Ладно, вылезайте!

Молодой человек выпрямился во весь рост. Очки его блеснули на солнце.

- Слушайте, что я вам скажу. Я - кандидат исторических наук, Мустаджа Шафагат-заде. В свое время я подробно ознакомился с некоторыми древними сооружениями в этих местах. Так вот, дорогие гости, я вам говорю - вы попались.

Из-за стены ему ответили нехорошим смешком, а потом тот же голос ответил:

- Попробуйте нас взять.

- Попробуйте уйти, - возразил ученый молодой человек.-Ведь вы не дослушали там, в чайхане, историю хана Ибрагима и мое описание этой крепости. Дело в том, что я забыл упомянуть одну существенную подробность: тропинка, на которой стоим мы, и, заметьте, с ружьями, - единственная. Другого хода из крепости нет.

Я услышал, как Шварке выругался: «Врешь, дьявол!» и в ту же минуту Мустаджа Шафагат-заде быстро присел на корточки. Пуля щелкнула о выступ скалы, и отскочивший осколок камня больно оцарапал мне щеку.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ Черноков угощает папиросой полковника Шварке. - Вечерние облака. - В крепости. - Мирный ужин.

Мустаджа Шафагат-заде оказался очень деятельным человеком. Честно говоря, я был до сих пор другого мнения об ученых людях. Мне казалось, что в обстоятельствах, подобных нашей погоне за двумя бандитами, они должны бы были оказаться беспомощными, а этот ученый молодой человек сразу же стал нашим командиром.

Шафагат-заде взял у кочевника его двухстволку и велел ему немедленно спуститься вниз к чайхане, где тот оставил своих быков и верблюдов.

- На верблюде, - сказал он, - ты в полчаса доедешь до ближайшего сельсовета, а там по телефону дашь знать обо всем происшедшем в НКВД или же в штаб пограничной охраны.

Он велел было и мне с Бостаном спуститься вниз, но тут мы решительно отказались его слушаться, и тогда он сказал:

- Ну, хорошо, только ложитесь, ребята, спать и выспитесь хорошенько, потому что, по видимому, нам придется здесь проторчать до вечера.