Слепой. Я не сдамся без боя!

Мамед терпел, давая сестре возможность насладиться не только покупками, но и маленькой местью. Уговорить ее принять участие в этой рискованной затее оказалось непросто: она все понимала и разделяла его чувства, но ей было страшно, и Мамед не мог ее за это винить. Зато теперь, дав себя уговорить, она вовсю пользовалась ситуацией, опираясь на простую и неуязвимую логику: брат сам привез ее в город, сам привел в этот магазин и дал денег, велев изображать заинтересованную покупательницу, так чем он теперь недоволен?

Утешало лишь то, что денег у Залины немного, а значит, скупить весь товар она не сумеет даже при всем своем желании. Мамед терпеливо ждал, подсчитывая в уме убытки (мизерные, конечно, но, если ты молодой врач, не берущий с пациентов взяток и считающий зазорным в двадцать пять лет сидеть на шее у родителей, то не такие уж и незначительные), и время от времени через стеклянную дверь магазина поглядывал на улицу. «Уазик» Рамзана, стоящий с работающим двигателем на той же стороне улицы, что и магазин, был отсюда не виден, но Мамед знал, что он рядом, и от этого на душе становилось немного спокойнее. Рамзан не одобрял его затею, но по старой дружбе согласился помочь. А если Рамзан Якубов пообещал помочь, он сделает все, что окажется в его силах, и даже немножечко больше, чтобы не дать Залине попасть в беду по вине своего чересчур предприимчивого брата.

Мамед испытывал перед школьным приятелем сильнейшую неловкость и, будь у него выбор, конечно же, справился бы с делом сам или обратился к кому-нибудь другому. У Рамзана и без него хватало неприятностей, и при прочих равных условиях Мамед Джабраилов ни за что не стал бы толкать друга на должностное преступление, которое тот совершал в данный момент.

Выступая за сборную Дагестана по вольной борьбе, Рамзан Якубов без особенных усилий окончил университет и вместе с дипломом получил на руки лейтенантские погоны. В спорте он к этому времени уже достиг своего потолка и сам это прекрасно понимал. Пойти работать по специальности означало бы поставить и себя, и своих уважаемых родственников в очень неловкое положение, проявив полнейшую некомпетентность. Некоторым людям удается успешно совмещать учебу и большой спорт, но Рамзан Якубов не относился к числу этих счастливчиков: в университете он появлялся только во время сессий, всякий раз в сопровождении тренера, а бывало, что и кого-нибудь из городской администрации, которая очень им гордилась и всячески его поддерживала. Преподаватели были люди понимающие, земляки, болельщики и патриоты, так что ни одну из книг по специальности Рамзан Якубов не прочел дальше начала первого параграфа, порой и вовсе ограничиваясь тем, что было написано на обложке.

В силу вышеизложенного он не стал возражать, когда его пригласили на работу в махачкалинскую милицию. Здесь он автоматически получил звание старшего лейтенанта, поступил заочно на юридический и в два счета дослужился до капитана. А потом случился тот злополучный юбилей военного коменданта, на который в числе прочих сослуживцев пригласили и Рамзана. Военком тоже был из местных, но служил в армии так давно, что успел заразиться широко распространенной среди российских офицеров болезнью, проявляющейся через ярко выраженную склонность к злоупотреблению крепкими напитками – чаще всего, как водится, водкой.

Хорошенько злоупотребив (на этот раз, по случаю юбилея, хорошим коньяком), военком слегка потерял берега и решил, что ему как юбиляру можно все – даже то, чего нельзя никому и ни при каких обстоятельствах, особенно если живешь на Кавказе и хочешь сохранить уважение окружающих. Раздухарившийся генерал-майор начал цепляться к женщинам – в основном, женам русских офицеров, поскольку присутствующие мусульмане, хорошо зная о прискорбной слабости юбиляра, предпочли в данном случае сохранить верность традициям и явились на торжественный ужин без жен.

Поначалу пьяные приставания военкома сходили ему с рук: присутствующие справедливо полагали, что, коль скоро речь идет об эмансипированных и в достаточной мере бесстыдных русских женщинах, то это дело касается только их и их мужей. Видно было, однако, что долго это продолжаться не может и кому-то все же придется остановить продолжающего упорно и целенаправленно позорить себя, свой род и весь Дагестан юбиляра.