Слепой. Метод Нострадамуса

– Самая распространенная версия не всегда самая правдивая, – с подозрительной кротостью заметил Юрген. – Содержание и судьба утраченных бумаг известны нам только с чужих слов – полагаю, со слов сыновей Нострадамуса, которые после его смерти занимались изданием отцовских рукописей. А у них могла быть тысяча причин скрыть истину – причин, о которых нам теперь остается только гадать. Возможно, и бумаги не сгорели, и речь в них шла вовсе не о периоде с 2300 по 3797 годы… вернее, не только об этом периоде.

– К чему это ты клонишь? – насторожился Жуковицкий.

Разговор этот был ему, в общем, неинтересен и даже скучен, но развитое чутье делового человека, политика и бизнесмена, как всегда, не подвело: он мигом уловил прозвучавшие в последней реплике Юргена многообещающие нотки.

Астролог вместо ответа широко взмахнул сжимавшей стакан рукой, обильно окропив его пахучим содержимым ковер и колени. Альберт Витальевич осознал, до какой степени Эдик набрался, только увидев этот жест и услышав пьяное хихиканье.

– Напоили вы меня, Альберт Витальевич, до потери сознания, – слегка заплетающимся языком констатировал Юрген.

– Пей, пей, расслабляйся, – сказал Жуковицкий. – Ты это заслужил, как никто. Я тебе жизнью обязан.

– Ловлю на слове, – снова хихикнув, заявил астролог и осторожно поставил стакан на край стола. – Вообще, если бы не это дело, – он кивнул на стакан, – я бы вам всего этого не сказал. Это – тс-с! – большой профессиональный секрет. Понимаете, в нашей среде ходят упорные слухи, что в той части «Центурий», которая считается утраченной, Нострадамус изложил основы своего метода вычислений. При жизни ему приходилось прятаться от инквизиции, за проскопию тогда можно было запросто угодить на костер…

– Проскопия?

– Предсказание будущего… Так вот, многие его пророчества открываются словами: «Так желает господь», или «Так суждено быть». Дескать, это все – откровения свыше… На самом-то деле все его предсказания были результатом тщательных вычислений, повторить или хотя бы проверить их сегодня никто не может. Так вот, поговаривают, что недостающая часть «Центурий» была вовсе не сожжена, а спрятана – скорее всего, потомками Нострадамуса, которые побаивались лишиться дохода от издания рукописей, если все, кому не лень, начнут применять его метод на практике. Поговаривают также, что эти бумаги написаны шифром, ключ к которому ныне утрачен. По слухам, придворный астролог Петра I, вывезенный им из Голландии, нашел этот ключ и весьма успешно им пользовался, но это уже легенда… Хотя, если припомнить царствование Петра Алексеевича, приходится признать, что звезды были к нему весьма благосклонны. Он один сделал для России больше, чем все его наследники, вместе взятые…

– Занятно, – сказал Альберт Витальевич. – Ну, и что из всего этого следует?

Астролог поднял отяжелевшую голову, вяло нащупал слева от себя стакан и осушил его одним махом.

– А вы не поняли? Эх, вы, великий тиран… Я уже битый час пытаюсь вам втолковать, что человек, в распоряжении которого окажется недостающая часть «Центурий» и ключ к ее прочтению, станет непобедимым и всесильным – диктатором, царем, императором… да кем хотите! Главное – уметь прочесть написанное…

– Главное, чтобы все это не оказалось обыкновенной байкой, – поправил Жуковицкий. – И потом, что толку переливать из пустого в порожнее? Может быть, ты знаешь, где хранится вся эта писанина?

– Нет, – тяжело, по-лошадиному, помотав головой, со вздохом признался Юрген, – этого я не знаю. И никто не знает. А жаль.

– Жаль, – согласился Альберт Витальевич, – тут я даже спорить не стану – что жаль, то жаль. Ну и что? Человек предполагает, а бог располагает… Хочешь еще выпить? Нет? Ну, тогда иди спать, звездочет, комната для гостей в твоем распоряжении…

* * *

Поднявшийся после полудня сильный ветер немного разогнал тучи, и в их разрывах впервые за много дней проглянуло солнце. Рябые от ветра лужи ярко блестели в его лучах, и даже серый бурьян, что окаймлял разбитую, грязную грунтовую дорогу, при таком освещении приобрел теплый, приятный глазу золотистый оттенок.

По дороге, с плеском разбрызгивая лужи, подвывая двигателем, крякая рессорами и похрустывая шестеренками коробки передач, медленно полз потрепанный, грязный грузовой микроавтобус. Справа виднелись голые кроны старых берез и тополей. Там находилось старое кладбище, заложенное в ту пору, когда покойников еще не укладывали бок о бок, не бросали одного на другого, как дрова, а относились к смерти с должным уважением и даже сажали на кладбищах молодые деревца, чтоб мертвецам было веселее лежать в земле под шум листвы.