Слепой. Один на один

Его версия происшедшего была явно неубедительной. Якобы «Слово о полку Игореве» на самом деле хранится в другом месте, а вместо него была подсунута липа. Так, на всякий случай. Потому что он подозревал свою сотрудницу, которая…

Одним словом, полная чушь. Турбин так путался в своих показаниях, что следователи сами останавливали беднягу, не в силах слушать весь этот бред. Аукционщика отпустили под подписку о невыезде.

Но в воскресенье Турбин куда-то исчез. Его мобильник весь день был отключен. В своем хозяйстве он больше даже и не появился. Да и незачем ему это было. Ведь теперь даже дураку ясно, что проект аукционного дома, в раскрутку которого он вложил столько сил, погорел окончательно и бесповоротно.

Конечно, многие были убеждены в том, что «Слово» на самом деле настоящее, а все остальное – не более чем продукт «жидомасонского заговора». Но теперь таких было совсем немного – из когорты так называемых неубедимых.

Глеб об этом обо всем предпочитал не думать. Не думал он пока и о другом – о том, что загадочный главный герой так себя и не проявил.

* * *

Проезжая в понедельник мимо Манежной площади, Глеб обратил внимание на кучку митингующих, в руках у которых были плакаты «Руки прочь от русского народа» и «Верните нам подлинную историю». Слепой понял, что это отголоски тех аукционных страстей, непосредственным участником которых ему пришлось стать всего лишь пару дней назад.

Глеб направлялся на встречу с Потапчуком. Ведь в ту ночь толком поговорить им так и не удалось, а в отдыхе генерал не мог Сиверову отказать.

На столе в комнате стояли DVD-плейер и телевизор. На экране то и дело мелькали знакомые лица – Федор Филиппович отсматривал то, что удалось заснять на аукционе. Снимал он, ясное дело, скрытой камерой, и поэтому ноги присутствующих в объектив камеры попадали чаще, чем их лица.

– Ну, привет героям, – настроение у генерала было явно получше. – Как спалось?

– Великолепно, просто великолепно, – вдохновенно ответил Сиверов. – Два дня отдыхал, новым человеком себя почувствовал.

– Ну молодец, молодец. Правда, мне было совсем не до отдыха.

Потапчук вкратце изложил последние новости. По его словам, Рыхлин с треском пролетел мимо Думы и теперь впал в состояние депрессии, что сильно мешает следствию. Но шансов выйти сухим из воды у него не было никаких, даже если бы его защищали все адвокаты вместе взятые.

Зато девушка уже дала первые показания. И рассказала много интересного про ее бывшего шефа. В том числе, Тамара могла подтвердить самое важное – у него действительно были переговоры с Рыхлиным.

Сейчас ее содержали в больнице ФСБ с надежной охраной. Все понимали, что желающих убрать этого свидетеля немало.

– Итак, этот парень не объявился? – задал риторический вопрос генерал в конце рассказа. – Что ж, можно найти тому логическое объяснение.

– Это какое еще? – заинтересовался Глеб.

– Не исключено, что его попросту не существует. Вот и все, – развел руками Потапчук.

– Ну, знаете… – чуть запнулся Слепой. – Я бы не стал так спешить с выводами. Кстати, и эта подруга тоже вскользь о нем упомянула. Она звала какого-то Артика. Или Артюка?

– Артик, Артик, – задумчиво пробормотал генерал. – Артур, наверное. Что ж, надо будет упомянуть это имя на допросах. Может, кто на него и отреагирует…

– Этот парень может объявиться везде, где угодно, – серьезно сказал Глеб. – Поэтому выйти на его след надо во что бы то ни стало.

– А ты не кипятись, – успокоил его Федор Филиппович. – Выйдем, никуда он не денется. Если, конечно…

– В этом вы можете даже не сомневаться, – отрезал Слепой. – Он существует. Вряд ли у братков этого пахана хватило бы ума и сноровки сделать все то, что они натворили.

Генерал нахмурился. К словам Глеба он отнесся более чем серьезно.

– В мою тупую контуженную башку закрались кое-какие подозрения насчет того, что…

– Что он – один из наших? – продолжил за него генерал.

– Вы просто читаете мои мысли! – подтвердил Глеб.

Потапчук встал и медленно подошел к окну. С минуту он молча смотрел на безрадостный осенний пейзаж. Потом вернулся на свое место. Глеб молча наблюдал за его действиями.

– Ну, брат, это уж ахинея какая-то, – негромко сказал генерал. – Я, конечно, проверю, но… Знаешь, верится мне в это с трудом.

– Хорошо, а как он тогда вышел на этого салагу? Ну, парня, которого ножом пырнули?

– Элементарно! Да и почерк здесь, как раз таки характерный. Чистой воды уголовщина.

– Все правильно, – согласился Глеб. – Тем более, что этот мистер Икс тогда еще был в Берлине… Но вот выйти на человека из органов и склонить его к сотрудничеству… На такое уголовник не способен.

– Кто его знает? – покачал головой Потапчук. – Об этом Павлове нам вообще ничего неизвестно. Мы хорошо его окружение обработали, да вот только без толку.

– Жалко, что ж тут можно сказать?

Разговор как бы завершился. Предметным он быть не мог – не хватало информации для обсуждения. И поэтому на пару минут воцарилась тишина.

– Слушай, темнеет сегодня рано, а? – нарушил молчание Потапчук. – Надо свет включить.

– Люблю осень, – сказал Глеб.