Читаем Слепой. Приказано выжить полностью

— Вот и все, — повторил генерал Буров, опустив крышку ноутбука. — Теперь ты доволен?

Выведенный этим вопросом из задумчивости Политик некоторое время молчал, заново складывая разваленную Филером стопку эскизов.

— Да, — сказал он, наконец, — теперь, похоже, действительно все, и я действительно доволен. Хотя я был бы доволен еще больше, если бы вместе с этим «Федей ноль-ноль семь» в упомянутую тобой братскую могилу лег и его руководитель.

— О Потапчуке можешь не беспокоиться, — терпеливо произнес Иван Сергеевич. — Он, конечно, известный упрямец, но всему есть предел, в том числе и упрямству. Он потому и сбежал, что вовремя сообразил: в этой драке ему ничего не светит. Ему известно, что мы существуем, но кто мы, конкретно, остается только гадать. Поэтому любой, с кем он рискнет поделиться своими догадками, может оказаться одним из нас или наших вольных или невольных агентов. Потапчук это понимает и будет сидеть тише воды, ниже травы, потихоньку проедая свои сбережения. А если все-таки наберется смелости и как-то себя проявит, мы его тут же возьмем к ногтю. Забудь ты о нем, предоставь это дело специалистам! Не о том думаешь, Андрей Родионович. Прикинь лучше, кто займет места Мента и Воеводы. У тебя уже есть на примете какие-то кандидатуры?

— Есть, конечно, — кивнул Пермяков. — Как не быть, когда подавляющее большинство людей, наделенных хотя бы маломальской властью, даже не подозревая о нашем существовании, живут и работают так, словно я им плачу за это из своего кармана! Разумеется, кандидатуры есть, и их немало. Но я хочу, чтобы на этот раз решение о рекрутировании новых кандидатов было принято коллегиально — здесь, за этим столом.

Филер понюхал сигарету, которую так и не собрался зажечь.

— Что, кормило власти мозоли натерло? — с подковыркой спросил он, хитро глядя на Политика.

— Это кормило не может ничего натереть, если умеешь с ним обращаться, — без улыбки ответил тот. — Все эти жалобы на тяжкое бремя власти начинают звучать только тогда, когда накопившиеся ошибки достигают критической массы, и ситуация выходит из-под контроля. Тогда умный человек со слезой в голосе жалуется на слабое здоровье и слагает с себя полномочия, не забыв назначить преемника из своего ближайшего окружения, а дурак продолжает цепляться за власть до тех пор, пока его не шлепнут, как крысу, в подземном бункере, куда он забился, спасаясь от собственного народа.

— Это да, — согласился Буров. — Разводить художества все горазды, а вот отвечать за них никому неохота. Неужели дело именно в этом?

— Более или менее, — неохотно признал Пермяков. — Что ни говори, а Шиханцов и Васильев — это были именно ошибки. Или, как ты изволил выразиться, художества, причем не чьи попало, а мои, персонально. И я не хочу, исправляя старые ошибки, наделать новых. Все, кто вскоре соберется за этим столом, — умные, опытные, знающие люди, не уступающие нам с тобой ни по силе интеллекта, ни по умению руководить. Полагаю, все вместе мы сумеем выработать оптимальное решение и выбрать именно тех кандидатов, которые смогут работать с максимальной отдачей.

— Погоди, — взмолился Буров, — я что-то не совсем понял. Мне казалось, что этот бал-маскарад ты затеял с одной-единственной целью: сохранить анонимность. А теперь что же: маски долой?

— Отчего же? — пожал плечами Политик. — Зачем это — долой? Маски останутся на местах.

— Все, кроме масок Мента и Воеводы?

— Тайное голосование изобрели задолго до рождения Христа, — напомнил Андрей Родионович. — Члены греческого ареопага опускали в урну специальные камешки: белый камешек — за, черный — против. А наши коллеги просто напишут имена своих кандидатов на бумажках. Кто наберет больше голосов, тот и победил.

— А если все имена будут разные?

— Тогда придется снова взять кормило власти в свои мозолистые руки и опять принять решение самостоятельно.

Филер рассмеялся, и в его смехе звучали нотки искреннего облегчения.

— Ну, слава Богу, успокоил! А то я чуть было не испугался. Неужели, думаю, скис наш Политик? Неужели и его ближе к старости на демократию потянуло?

— Истинная демократия возможна только в общественной бане, — позволив себе улыбнуться в ответ, сообщил Пермяков. И, выдержав небольшую паузу, чтобы подчеркнуть смысл, добавил: — Поэтому я туда никогда и не хожу.

На этот раз Филер откровенно расхохотался. Глядя, как он хохочет, было просто невозможно не улыбнуться. Андрей Родионович не стал противиться естественному порыву и, откинувшись на спинку кресла, тоже посмеялся над собственной шуткой. Все было в порядке, все шло по намеченному плану. Генерал Васильев присоединился к замминистра Шиханцову — где-то там, в весьма отдаленном и скрытом от людских глаз густой пеленой тумана месте, где веками и тысячелетиями копятся потерянные вещи и забытые всеми люди. Политик констатировал этот свершившийся факт с чувством глубокого удовлетворения, но в момент очередного промежуточного триумфа вдруг поймал себя на том, что с тревогой и опаской косится на выключенный ноутбук: надо же, до чего это, оказывается, просто — убить человека!

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже